Уважаемые читатели! Сегодня мы представляем вашему вниманию интервью со Слабинским Владимиром Юрьевичем - кандидатом медицинских наук, автором метода «Позитивная динамическая психотерапия», ректором, зав. кафедрой психотерапии и клинической психологии АНО ДПО «Петербургская школа психотерапии и психологии отношений».
Так же Владимир Юрьевич является вице-президентом Национального СРО "Союз психотерапевтов и психологов", председателем комитета по Этике и защите профессиональных прав ОППЛ, президентом Международной ассоциации «Позитивная динамическая психотерапия», Преподавателем Института практической психологии «Иматон», преподавателем ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и неврологии им. В. М. Бехтерева». Лауреатом Национального психологического конкурса «Золотая Психея» (2013, 2015, 2016, 2017, 2018, 2019, 2020), автором 18 монографий и учебных пособий по психологии. Действительным членом, председателем научной комиссии «Экология человека и психология безопасности» Русского географического общества.
Инна Силенок: Владимир Юрьевич, Вы человек разносторонний. Когда набираешь Ваше имя в интернете, появляется большое количество должностей и регалий. И ведь за каждым из этих наименований стоит определенная деятельность. И тогда мне хочется спросить: из того, что вы делаете, что для вас самое любимое и самое главное?
Владимир Слабинский: Прежде всего, Я - психотерапевт, всё остальное вытекает из этого определения. Как психотерапевт, я заинтересован в благополучии своих клиентов или пациентов. Людей, приходящих на психотерапевтические консультации, можно называть и так, и так. Для того, чтобы помогать людям более эффективно, разрабатываются новые психотерапевтические методики, совокупность которых сложилась в новый метод – позитивную динамическую психотерапию. При этом разработка новых психотерапевтических методик требует постоянной научной деятельности. Это, прежде всего, исследования, позволяющие выделить и уточнить психотерапевтические мишени. Так, мы провели целый цикл исследований, позволивших описать роль особенностей субъективного восприятия времени и копингов в формировании профессионального выгорания и ПТСР. Причем сделали это раньше и независимо от выдающегося американского психолога Филиппа Зимбардо. Выделили и продолжаем изучать важнейший фактор антивыгорания и личностного развития – проактивность. Данной теме посвящена кандидатская диссертация моей ученицы Надежды Михайловны Воищевой. Не менее важным являются исторические изыскания. Знание истории формирования и развития психотерапевтических школ позволяет говорить о методологии психотерапии. В результате более 20-ти лет исторических исследований удалось сделать несколько, не побоюсь этого слова, научных открытий. Так, было доказано, что первым отечественным психотерапевтом был князь Алексей Владимирович Долгоруков, утвержденный Высочайшим приказом 4 апреля 1856 года психотерапевтом при больницах ведомства учреждений императрицы Марии. Получается, что в этом году Российской психотерапии исполнилось 165 лет. Это важное историческое событие, к сожалению, осталось незамеченным профессиональным сообществом, что свидетельствует о наличии, на мой взгляд, определенной проблемы. Большое внимание уделяется основателям западных психотерапевтических подходов, в то время как история отечественной психотерапии для большинства психологов – Terra incognita. Я же считаю своим научным долгом и проявлением уважения к учителям не только изучение истории отечественной психотерапии, но и разоблачение исторических фейков. Приведу конкретный пример. Несколько дней тому назад «Психологическая газета» разместила статью, приуроченную к дню рождения Владимира Николаевича Мясищева. Казалось бы, можно только порадоваться. Однако в статье приводится не соответствующее действительности утверждение о том, что В.Н. Мясищев: «Несколько лет активно изучал и практиковал психоанализ. Подтвердил некоторые выводы 3. Фрейда о сексуальных травмах как источниках психических расстройств.». В комментарии к статье я написал, что Владимир Николаевич Мясищев никогда психоанализ не практиковал и не разделял выводы Фрейда «о сексуальных травмах как источниках психических расстройств». Более того, привел прямую цитату из работы В. Н. Мясищева «К теории неврозов и практике борьбы с ними» (1958) – «Глубокое исследование прошлого в целях психотерапии решительно отличается от назойливо тенденциозного копания в сексуальной истории прошлого с фанатическим стремление адептов психоанализа притянуть инфантильную сексуальную травму, перверзные тенденции, тайны брачных отношений для понимания симптоматики невроза.». Предельно ясное высказывание. Казалось бы, вопрос закрыт. Однако мой комментарий был просто удален, о чем меня уведомила заместитель главного редактора Психологической газеты А. Г. Каганер. Такая вот научная дискуссия в «Психологической газете». Ложная информация продолжает находиться в открытом доступе и влиять на мировоззрение начинающих психотерапевтов. Третья моя рабочая активность – это преподавание психотерапии, воспитание учеников, распространение метода позитивной динамической психотерапии. Данной работой я занимаюсь как преподаватель и ректор АНО ДПО «Петербургская школа психотерапии и психологии отношений». Наличие трех профессиональных идентичностей – психотерапевта, преподавателя, ученого – это еще и выполнение завета моего учителя профессора Бориса Дмитриевича Карвасарского, который утверждал, что для сохранения профессионального долголетия необходимо: «учить, лечить и онаучивать». Но есть и еще одна моя профессиональная активность. Поскольку мы живем в социуме, то я крайне заинтересован, чтобы вокруг нашей профессии (психотерапия имеется ввиду) была благополучная обстановка. Я заинтересован в том, чтобы психотерапия как специальность развивалась дальше. Это стимулирует меня участвовать в деятельности общественных профессиональных организаций. В настоящее время я – вице-президент Национального СРО «Союз психотерапевтов и психологов» и председатель комитета по Этике и защите профессиональных прав ОППЛ. Как видите, несмотря на кажущееся разнообразие, все рабочие активности связаны между собой и базируются на идентичности «Я – психотерапевт».
Инна Силенок: Действительно, логично. И при этом идентичность «я - психотерапевт» у нас в стране несколько размыта. То есть себя психотерапевтами называют люди, имеющие разное профессиональное образование, занимающиеся разными видами деятельности. Вы врач, кандидат медицинских наук. И, соответственно, когда мы говорим «врач-психотерапевт», то сразу возникает модель, что это врач-психиатр, который потом получил повышение квалификации по психотерапии и работает с применением медикаментов в стандартном формате «белого халата», может быть, даже клиники или больницы. При этом у вас есть свой психотерапевтический метод позитивной динамической психотерапии, который, насколько я понимаю, с медикаментами вообще никак не связан.
Владимир Слабинский: Позитивная динамическая психотерапия – это уже более 50-ти авторских психотерапевтических методик, применение которых возможно как в сочетании с психотропными препаратами, так и без них. С Вашего позволения, прокомментирую этот вопрос. Действительно, я – врач-психотерапевт, то есть у меня есть базовая психиатрическая подготовка и четыре врачебных сертификата: психиатра, психиатра-нарколога, психотерапевта и сексолога. Но при этом я неслучайно назвал себя психотерапевтом, а не врачом-психотерапевтом. Мне важно это подчеркнуть. Мне очень не нравится то, что сейчас происходит вокруг психотерапии, потому что мы действительно оказались в ситуации, когда психотерапия как профессия может исчезнуть в России. Собственно говоря, есть страны, где психотерапия как профессия уже исчезла, но мы об этом сейчас не будем говорить, это тема другого разговора. В современной России, с одной стороны, есть очень много психиатров, которые почему-то считают, что они психотерапевты, а на самом деле, они остаются «ядерными психиатрами» и в работе с пациентами уповают только на назначение психотропных препаратов. По-другому они не умеют работать. В строгом смысле то, чем они занимаются, нельзя назвать психотерапией. Скорее, это психиатрия с расширенным функционалом. А с другой стороны, есть много психологов, которые занимаются классической психотерапией, но боятся себя назвать психотерапевтами и поэтому называют себя как-то «кокетливо» консультантами или ещё кем-то. Если они не психотерапевты, то совершенно непонятно, где их зона ответственности? Лично я разделяю идеи Страсбургской декларации по психотерапии. В ней ясно говорится, что психотерапия – это независимая профессия, требующая специальной многолетней подготовки и которой могут заниматься люди с разным базовым образованием. Если исходить из этой модели, то на мой взгляд, врачей надо доучивать в плане психологии. Я согласен с тем, что есть разница базового университетского образования у врача и у психолога. Поэтому врачей надо доучивать в области психологии. А психологов нужно доучивать в области клиники.
Инна Силенок Клинических психологов вы имеете ввиду?
Владимир Слабинский Да, как хороших клинических психологов.
Инна Силенок Биологии и химии нужно доучивать психологов. Я бы ввела такое понятие, как если человек хочет работать именно как психотерапевт, то хотя бы среднее медицинское образование психолога, на мой взгляд, полезно иметь.
Владимир Слабинский Согласен с Вами, знание химии и биологии не повредит. Впервые столкнулся с этим в начале 90-х, когда попробовал на лекции рассказать студентам психологического факультета теорию личности Делеза-Гваттари, выстроенную на метафоре из коллоидной химии. Важно, что если действовать таким образом, то мы из запрещающего подхода, который сейчас превалирует (когда говорят: «этот не может себя так называть», «а этот не может себя сяк называть») переходим в парадигму развивающегося подхода. Мы говорим: «можно, но надо еще доучиться». Именно поэтому у меня второе образование психологическое, я клинический психолог. Кроме того, я много лет работал в гуманитарных университетах на психологических кафедрах с коллегами, которые имели такое классическое психологическое образование. И все эти годы убеждался, что мне есть куда развиваться в плане изучения психологии. Можно сказать, что я уже на протяжении более чем четверти века доращиваю себя в этой области. Если вместо конфликта между врачами и психологами мы будем двигаться таким образом, то психотерапия не просто выживет, но и станет действительно уважаемой респектабельной профессией.
Инна Силенок Она, наверное, и сейчас уважаемая и респектабельная. Просто как-то не имеет четких границ.
Владимир Слабинский Ну, как сказать… Говорить про респектабельность сложно, если наиболее топовые интервью – это интервью на тему «У нас одни шарлатаны и недоучки в профессии». Поэтому надо все запретить, а потом кто-то будет разрешать, причем разрешать поштучно, давать какие-то QR коды или еще что-то. Почитайте, я ведь привел алгоритм очень многих интервью. На мой взгляд, это путь в никуда. Это свидетельствует о том, что профессия не считается надежной. Удивительно, но эти разговоры о шарлатанах ведутся с начала 90-х. Прошло уже больше двадцати лет. В России выросло поколение качественных профессионалов в области психотерапии. Ну сколько же можно на эту тему мусолить?
Инна Силенок То, о чем вы сейчас сказали, это, конечно, близко к теме профессиональной этики. И поэтому, наверное, неслучайно то, что вы возглавили комитет по этике. Мы можем смотреть на этику как на некий свод правил и норм, нравственности морали. Этика предполагает уже какие-то ограничительные меры. Это где-то больше «движение от». Избегание нарушений, как помещение в определенные рамки отслеживания правил, то есть следование некой букве закона. Когда мы берем Ваш метод - позитивная динамичная психотерапия - как я понимаю, это больше движение к чему-то.
Это характеризует Вас как многогранную личность, с одной стороны. С другой стороны, возникает вопрос, а вот как?
Владимир Слабинский Мой интерес к профессиональной этике связан с необходимостью найти технологии профилактики профессионального выгорания. Опять же я иду от базовой идентичности «я – психотерапевт». Хороший психотерапевт много работает. Работа связана с психоэмоциональными нагрузками. В какой-то момент возникает угроза профессионального выгорания. Как сделать так, чтобы выгорать как можно реже? Как сделать так, чтобы сохранять себя в такой хорошей форме, сохранять работоспособность, каким образом? И этот вопрос я изучаю тоже уже достаточно давно. То есть ровно столько, сколько работаю психотерапевтом. И в определенный момент мне стало понятно, что есть некие правила, регламентирующие нашу работу. Правила, помогающие не выгорать. Для меня этический кодекс – это, скорее, определенный «устав караульной службы», написанный многими поколениями наших предшественников – психотерапевтов прошлого. И цель этого устава – личностная безопасность психотерапевта. Этический кодекс не про запреты, он написан таким образом, что если следовать духу и букве, то специалист просто реже выгорает. Потому что в сложных ситуациях есть подсказки - как следует поступать.
Инна Силенок: И это может предотвратить выгорание?
Владимир Слабинский: Да. Выполнение требований Этического кодекса экономит психические силы, которые иначе тратятся на сомнения, на борьбу с собой. Психотерапевт размышляет: «Могу ли я так поступить, или это будет неэтично, или так нельзя поступить. Вот где здесь границу провести?». На это уходит очень много сил. Психотерапевтическая консультация – это сложноорганизованная реальность. Перед психотерапевтом постоянно возникают какие-то выборы. Можно улыбнуться пациенту или нельзя? Как поступить, когда клиент спрашивает - можно ли ему сейчас стакан воды выпить? Если разрешить, это уже будет двойственное отношение, нарушающее правила сеттинга или нет? Я немножко иронизирую, просто в разных методах есть разные представления, в том числе, и о стакане воды. То есть ситуация со стаканом воды – это, по сути, классический пример. Повторю, если психотерапевт понимает, что Этический кодекс нужен, прежде всего, для того, чтобы более эффективно работать, то все становится проще. Потому вступая в профессиональную ассоциацию, специалист принимает определенные правила игры. Это как правила дорожного движения. Много лет я изучаю этические системы. Опять же, как Вы уже понимаете, это связано с необходимостью превенции профессионального выгорания. Так вот, мне видится, что на самом деле этических систем не одна, их минимум четыре. Они меняются со временем. Так, сейчас живем в эпоху биоэтики, но это не значит, что биоэтика лучше всех остальных. Это просто одна из этических систем. И я уверен, что на смену биоэтике придет другая этическая система. Причем уже достаточно скоро, в обозримом будущем. Думаю, что мы с вами застанем этот момент.
Инна Силенок Все-таки тогда поясните, в чём будет разница.
Владимир Слабинский Хорошо, давайте я попробую объяснить на примере предыдущих этических систем. Первая этическая система, которая исторически известна – это модель Гиппократа. Главная идея: «Не навреди!». Зачастую ее толкуют достаточно поверхностно. А между тем, есть интересное следствие из этого слогана. Гиппократ учил, что врач обязан отказываться от помощи пациенту в тех случаях, когда был не уверен в успехе. То есть должен был делать только то, что гарантировало хороший результат. Но это же снижает возможность профессионального творчества, затрудняет новации. Эта модель достаточно долго существовала, причем была хорошо встроена в экономическую ситуацию. Потому что медицинская помощь была только платная. Когда говорят о клятве Гиппократа, то забывают один момент. Бесплатно в то время никто не работал. Прошло время. Ушло язычество, пришло христианство. И возникает вторая этическая модель – это модель Парацельса. Это, прежде всего, христианская этика. Кстати, Парацельс – великий реформатор медицины в целом, и прародитель современной психиатрии. Например, он первым начал преподавать медицину на немецком языке, то есть на своем родном языке, а не на латыни. Мы с Вами понимаем, что изучать медицину на родном языке проще, чем на латыни. Еще Парацельс считается отцом современной фармакотерапии. Вернемся к этической системе, связанной с Парацельсом. Если Гиппократ учил, что лечить нужно только тех, кого можно вылечить, то Парацельс призывал лечить всех. Врач лечит – Бог исцеляет. Врач является проводником божественной силы. К слову, так появились гипноз и концепция божественного (жизненного, магнетического) флюида. Третья этическая система – это деонтология Иеремии Бентама. Смысл деонтологии в высказывании: «Светя другим, сгораю как свеча». Врач, если понадобится, обязуется умереть за пациента. Только он знает, что пациенту нужно делать для выздоровления и отдает четкие распоряжения. Пациент должен безропотно следовать указаниям врача. Только во второй половине ХХ века появилась четвертая этическая система – биоэтика Ван Ренселлера Поттера (принцип «уважения прав и достоинства личности») — пациент несет ответственность за свою жизнь, и врач должен уважать его решения, врач информирует о возможном лечении, а пациент принимает решение, что ему подходит, а что — нет. Основная проблема, что появление новой этической системы не отменяет окончательно предыдущие, но лишь усложняет ситуацию. Современные этические кодексы являются попыткой снять противоречия, возникающие в такой ситуации и облегчить решение этических дилемм. Подробнее про этические системы можно прочитать в моем учебнике «Психотерапия», выпущенном издательством «Питер».
Инна Силенок Так вот будет новая этика. Это будет как?
Владимир Слабинский Я думаю, что будет дальнейшее развитие, но уйдет акцент на товарно-денежные отношения. Потому что данный акцент вызывает сильное раздражение в профессиональном сообществе. И, более того, несовместим с целым рядом наших профессиональных активностей. Представляете, если бы волонтеры-психологи говорили, мы выйдем на линию, только если человек, который нам звонит, будет перечислять деньги за нашу работу? Такая ситуация противоречит волонтерской идее.
Инна Силенок Это будет государственное регулирование?
Владимир Слабинский Мы сейчас говорим не о регулировании. Я говорю о том, что будет новая этическая система.
Инна Силенок Она уже изменилась. Если человек может заплатить - хорошо, если нет – значит, я буду помогать бесплатно. У кого-то есть позиция «я не буду ставить стоимость выше, чтобы это позволяло людям любого достатка ко мне попасть на прием». Сейчас много всяких точек зрения по этому поводу. Сейчас такое время.
Владимир Слабинский Согласен, сейчас время перехода в новую этическую модель и постепенно новая этическая система будет артикулироваться. Ещё раз повторюсь, что не могу конкретно сказать, как именно будет выглядеть новая этическая система, но я чувствую, я вижу, что изменения уже идут. То есть биоэтика утрачивает превосходство.
Инна Силенок Но если я правильно понимаю, то это тема духовности, духовного уровня специалистов помогающих профессий, с одной стороны, и потребностей в этом духовном росте у людей, которые занимаются в принципе любым видом деятельности. И работа с собой - это путь к тому, чтобы действительно расти духовно. Я так это понимаю.
Владимир Слабинский Я с Вами совершенно согласен. И в этом смысле комитет по Этике и защите профессиональных прав ОППЛ, на мой взгляд, это инстанция, которая создана в помощь нашим коллегам, работающим в области психотерапии и в помощь их клиентам. Важно, что у клиента есть возможность пожаловаться. Нам важно иметь инструмент информирования коллег о том, что, может быть, какие-то вещи они не совсем адекватно понимают. Потому что опыт работы, который к настоящему моменту накоплен, свидетельствует о том, что иногда наши коллеги действительно очень фантазийно представляют себе этические принципы, хотя, казалось бы, они в Этическом кодексе четко написаны. Этические фантазии связаны с определенными установками, например, с установкой на то, что, кто больше денег заработал, тот и молодец. И эти наши коллеги-фантазеры искренне говорят: «Почему мы не можем этого делать? Это же деньги приносит. Ну да, немножко обманываем, немножко что-то нарушаем. Но почему мы должны отказаться от денег, которые можно заработать?».
Инна Силенок Как показывает практика, комитет по этике разбирает не только жалобы клиентов. Достаточно часто это бывают вопросы границ психотерапевта.
Владимир Слабинский Опять же это связано с установкой, что психотерапия – это, прежде всего, бизнес.
Инна Силенок К сожалению, терапия действительно считается бизнесом, а тема конкуренции там тоже есть. И это, наверное, связано с недостаточностью духовного роста и развития.
Владимир Слабинский Правильно, совершенно с Вами согласен
Инна Силенок И вот Вы создали свой метод. Расскажите, пожалуйста, как это произошло, когда это произошло. Как именно Вы это осознали как отдельный метод, целое направление?
Владимир Слабинский Начнем с того, что я считаю, что каким бы ни был великим человек, но все мы - лишь карлики на плечах гигантов, которые были до нас. Знаете, это как родители детей поднимают на плечи, и детям кажется - вот какие они высокие. Вот как далеко они видят. Но если бы не эти родительские плечи, то удалось ли бы тебе так далеко увидеть или нет? Вопрос. Это еще одна причина моего интереса к истории психотерапии. Я серьезно занимаюсь историей психотерапии для того, чтобы найти и сохранить лучшее, что было создано до нас. Если говорить о позитивной динамической психотерапии, то основная идея метода связана с развитием. А развитие возможно только в ситуации свободы. Развития без свободы не бывает, а свобода подразумевает развитие. Если говорить об идеях развития личности, то принципиальный вклад внес в этот вопрос российский психолог Александр Федорович Лазурский. На мой взгляд, он разработал одну из наиболее гуманистических теорий личности. В основе уровневой теории личности Лазурского содержится именно идея развития. Он утверждал, что каждый человек стремится к совершенствованию, стремится стать лучше. У кого-то это получается быстрее, у кого-то медленнее, но все хотят быть лучше, хотят быть счастливыми, жить более качественно. И, более того, Лазурский выделил определенные критерии личностного роста. Есть люди, которым ещё много нужно над собой работать. Им трудно, они не справляются, они дезадаптированы. Им надо помогать и это задача психотерапевта. Есть другие люди, те, кто достиг уже определенных успехов на пути совершенствования. Этих людей достоверно мало относительно общего количества людей. Определенная группа есть и их можно изучать. И изучение этих людей может быть очень полезным, потому что мы начинаем понимать, что нам надо менять в себе, чтобы стать такими, как они. В свое время подобные исследования проводил Роберт Дилтс в области НЛП, и результатом стала книга «Стратегии гениев».
Через некоторое время Мы представим вашему вниманию продолжение интервью с Владимиром Юрьевичем Слабинским.
Интервью взяла Инна Силенок