Выбирай то, что находит отклик в твоём сердце. Выбирай то, что ты хотел бы сделать, невзирая ни на какие последствия.
Ошо
В Риме пинии и небеса, белёсые от жары. Там руины прошлого человечества и творения великих древних каждые двести метров, куда бы ты ни двигался. Там фонтаны с питьевой водой, где остужают свои острые на слово языки римляне и отдуваются от бега и зноя туристы. Там вся история планеты. О Рим.
«В Милане люди зарабатывают деньги». – «А здесь, в Риме?» – «А в Риме они их тратят. Тут никто ничего другого не делает, Сильвия. И не умеет». – «Как был городом патрициев, таким и остался?» – «Да». Такой диалог у них был с её противным, но неглупым шефом-миланцем лет десять назад, когда из-за сбоя стыковочного рейса они с коллегами бросили вещи в гостинице и бродили компанией по виа и пьяццам, даже ночью забитых толпой. Он был намеренно бестактен, зная, что она римлянка, но прав. Она потому и покинула родной город, где время подвисло, а ей хотелось движения и драйва.
Она встала, дожевывая за щекой полоску вяленого медвежьего мяса, натянула энергосберегающий комбинезон и термоунты, надела темные очки на пол-лица и рукавицы с подогревом. Надо зайти к Андреа, сегодня придут очередные данные анализа атмосферных осадков с материков. Можно было пройти по тёплому светлому переходу, станция – это огромный единый комплекс. Но она засиделась в изоляции, нужно взбодриться. Приоткрыла герметичную дверь и выпрыгнула в минус шестьдесят.
Сильвия обожала Рим. Она родилась там, в семье подлинных римлян. Высшее общество. По праву рождения представителям её грейда были доступны лучшие университеты. Она выбрала высокую медицину. Облетела весь мир, карьера складывалась хорошо, она готовилась к защите докторской по боевой вирусологии. И не ожидала, что научные исследования придется преобразовать в реальный проект так скоро. Когда пришло ЭТО, никто не понял, как оно случилось. Утечка из лаборатории, подобной той, где ее команда разрабатывала биооружие 32-го поколения? Или последняя защитная реакция Земли, на которой почти не осталось живого, кроме людей. Они же и задушили планету своей безжалостной активностью.
Теперь люди умирали. Какой бы ни была природа вируса, Новая Римская империя первой подверглась вирусной атаке и, увы, пала. Люди умирали повсюду. Они падали без дыхания на улицах, в офисах, музеях и маркетах, в собственных жилищах. Симптомов не было, инкубационный период не определен. Это начиналось мгновенно и заканчивалось через пять дней. Для девяти десятых – смертью. Путь передачи – аэрогенный, самый неуловимый. Протоколов лечения не было до сих пор, три года спустя от начала. Летальность зашкаливала везде, но в Риме она стремилась к стопроцентной. Почему организм римлян оказался самым уязвимым — непонятно.
Сильвия была талантливым учёным высокой медицины и дочерью одного из богатейших грейдов, и её следовало сохранить для клонирования после того, как она войдёт в пиковый возраст развития интеллекта и достижений. Выбор был – она могла остаться дома, в команде Чрезвычайного Имперского пандемштаба, заниматься поиском причин и разработкой вакцины, тема была её, а проект уникален – перспективы огромного скачка в мировой карьере. Однако страх был сильнее профессионального интереса. Процедура клонирования неприятна и имеет риски, отнимает жизненный ресурс, но она давно отработана и произойдёт ещё не скоро. А глупо сгинуть прямо сейчас в пандемии ковир2225 совсем не хотелось. Я так молода, пока не сделала почти ничего ни в профессиональном, ни в личном, думала она. Да что там, она просто очень хотела жить.
И Сильвия струсила. По сути, сбежала в Арктику, где собрались два типа людей – самые талантливые и самые богатые экземпляры человечества, и было безопасно. Таких укрытий всего несколько на планете. Пока было ясно лишь то, что вирус не живет в разреженном и очень холодном воздухе. Поэтому Арктика, Антарктида и Гималаи стали убежищами, очень кстати подготовленными ранее, согласно положениям Критического Кодекса спасения человечества. Какое благо, что его предусмотрительно разработали, и даже успели воплотить приоритетные рекомендации.
О Рим. Участки каменных мостовых, сохранённые посреди стекло-каучуковых магистралей, выложены еще легионерами, солдатами древнейших. Термы Каракаллы, даже без растасканных рачительными гражданами двадцатого века железных свай и скреп, они стоят три с лишним тысячи лет, камень просто держится на камне. Витые грязноватые улочки и замшелый ручей Тибра, когда-то великой мощной реки. Теперь даже лодка по нему не пройдёт.
Новые граждане Рима XXV века – разных мастей, будто через сотни сотен эпох он вернулся к изначальному смешению рас и кровей. Темные и оливковые лица – новых римлян, европейцев и американцев, а вот светлыми блондинистыми ручейками протекают в смуглом потоке азиатские и русские туристы, австрало-зеландцы.
Гранита в автоматах на улицах, её любимый напиток из сока и дробленого льда, из всех вкусов ей больше нравился арбузный. Кофейни и забегаловки, пиццерии и пастицерии, боги мои, как же в Риме вкусно готовят, она позабыла, что такое настоящая еда.
Её тело тосковало по жаре под сорок градусов. Тогда, в её римское бытие, она ненавидела жару, а теперь отдала бы всю эту гребаную Арктику за возможность сидеть в беспечном летнем платье на Пьяцца Навона, болтать ногами в фонтане Четырех рек, взахлёб наглотаться воды из зева маленького питьевого фонтанчика.
В ожидании данных они с Андреа смотрели новости, на материках ещё был интернет. Люди умирали ежедневно всё в больших количествах, скоро некому будет поддерживать связь. Какая-то группа смертников-блогеров бродила по её родному городу, передавала прямой репортаж на тему его агонии. Кадры были ужасны. Уже никто не подбирал тела. Имперская столица была пуста. Мародерство. Витрины магазинов разбиты и раскурочены, остатки продуктов, техники и прочего товара вывалены на улицы. Те, кто пока жив, собирались в церквях и соборах, как в дни древних эпидемий чумы и оспы. В Соборе святого Петра камера дала крупный план Пьеты. Защитный колпак из биостекла был раздроблен в мелкое крошево, на скулах Марии намалеваны дорожки кровавых слёз, они сливались в тёмно-красную лужу на животе Иисуса и дальше вниз по плащанице. У ног Девы горели десятки свечей, сидели и лежали люди. Лица у них недобрые. Это было гротескно и очень правдиво. Проекция немедленной реальности. Сильвия зависла на картинке, тело сжалось, кожа ощетинилась жесткими иглами. Это краска, думала она? Или?..
Пискнул компьютер. Они резко бросились к экрану – вчера родилась одна гипотеза, сейчас они смогут проверить! Сильвия быстро скроллила данные атмосферного скриннинга, и вдруг её пальцы замерли на сенсоре. «Андреа…» – голос не слушался. Они переглянулись и застыли на вдохе… Через минуту оба орали и обнимались, а на сигнал отжатой тревожной кнопки в метеорубку неслась SOS-команда и коллеги из ближайших корпусов. Вот оно! Сегодня звезды и цифры сошлись! Теперь понятно, что он такое! «Ковир2225, – взахлеб объясняла Сильвия, – космический штамм, прорывается из верхних слоев атмосферы через озоновые дыры. Он засевает Землю, как споры. В благоприятных погодно-климатических условиях активируется и начинает работать. Теперь мы знаем, как изменить формулу нашей вакцины!»
Сколько полноценных рабочих клонов погибло за три года, прежде чем они пришли хотя бы к подобию формулы! Иногда пробные образцы замедляли смерть, но чаще нет, у выживших же качество жизни падало на две трети. Теперь она знала, чего не хватает. В голове уверенно складывались цепочки биохимических реакций. Три недели Сильвия жила на стимуляторах, в лаборатории, изредка добредая до собственной рубки. Иногда отключалась, и в быстрые сны приходил Рим. Старый город, новый город, плоские кроны пиний и белое жаркое небо, свежий вкус ледяной красной граниты в высоком стакане с соломинкой, чуть металлический привкус тепловатой воды питьевых фонтанчиков, разномастные толпы на живых улицах, пустынные кварталы и мёртвые тела, та китчевая инсталляция с Пьетой… Она вскакивала, отбрасывала сонный бред и снова бралась за работу.
Клон выдает физиологическую реакцию сразу. В этом огромное преимущество экспериментов с ними. Успешный результат клон-тестов сразу гарантирует лицензию для препарата. Следуя протоколу, Сильвия моделировала немедленный и отложенный побочные эффекты, – прогнозы благоприятные, побочек в целом быть не должно.
– Грегори, я закончила. Девять из десяти рабочих клонов выживают, без тяжелых последствий. Она готова. Можно применять.
– Отлично, Сильвия, гениально! Тянет на Нобелевскую и Менделеевскую одновременно. Делаем патент, запускаем в продажу, – шеф был противным, но далеко не глупым.
– Постой… На патент уйдет время, а вакцина нужна сейчас… мы должны отдать формулу в Чрезвычайный штаб без промедлений, чтобы все начали производство одновременно с нами. Иначе можем не успеть. Динамика острая. Погибнут все!
– Послушай, детка. Все, кого необходимо сохранить, уже здесь и ещё в паре мест. Остальные подождут. Мы обязаны дать прибыль инвесторам. И мы с тобой, и вся команда тоже получим славу и деньги.
– Грегори. Ты не понимаешь. Вакцина нужна сейчас. Или планета погибнет.
– Не понимаешь ты, детка. Планета подождет. Мы должны наладить процесс лицензирования и продажи. Твое дело – выдать продукт, остальное моя забота.
– Но, Грегори…
– Не обсуждается. Ступай работать. – Его тон стал жёстким, она знала – обсуждение окончено. Она выскочила из директорской рубки, грохнула тяжеленной дверью, бешенство накрывало её.
Она метнула в ментофон голограмму с запросом на увольнение. Отказ пришел через пару минут. Её контракт нельзя прервать мгновенно, отвечал он. К тому же благодаря своему открытию она – Достояние планеты, он уже сообщил в Комитет оценки талантов. Пока этот статус не будет проверен и официально присвоен, он не может её отпустить. Она обязана пройти ряд процедур и регистраций и встать на учет в Лиге Достояния планеты. Где получит чип Достойного и дальнейшие четкие инструкции, которым должна будет следовать. Сильвия металась кругами по рубке, сжимая челюсти. Она всегда думала, что она свободна. Оказалось – жила на невидимой цепи. Теперь она – оцифрованный музейный экспонат.
В ангаре темно и ненамного теплее, чем снаружи. Ее ретро-сессна опечатана. Они уже позаботились. Как хорошо, что есть Андреа, и что он – настоящий. Его маленький реактивный флаер заправлен и на ходу. Места для небольшого запаса вакцины и биокомпонентов хватает. И хорошо, что она думает очень быстро. С другом детства Лино, ныне ответственным секретарем Чрезвычайного пандемштаба, она связалась по личному каналу ещё до разговора с боссом. Эти римские личные связи, как они помогают! Её там ждут. Она сделает то, что должна. Чем придется расплатиться за это, подумает потом. Не казнят же её, Достояние планеты.
Сейчас Андреа провоцирует маленький пожар в главном корпусе. Через несколько минут врубится аварийная система во всем научном комплексе. Им будет не до неё с Андреа. Только бы он успел добраться к ангару! Они ускользнут, у них должно получиться. Она летит домой, в Рим. Она тоже может умереть. Плевать. Она будет спасать людей.
Елена Артемьева - кандидат политических наук, политолог, генеративный психотерапевт, коммуникатор, писатель, поэт, сценарист, г. Москва