«Презумпция невиновности»
«Не пойман – не вор»
«Чем вы докажете, что мужчина растлевал девочек?»
Такие заявления посыпались на меня, когда я случайно в чате авторов в порыве чувств проговорилась, что спасла двух несовершеннолетних девочек (на вид лет десяти и двенадцати) от вкрадчивого и чересчур настойчиво-назойливого чужого мужчины с бутылкой пива в руке. Я никогда и никого не обвиняю, не имея полномочий. В данном случае, моё мгновенное реагирование на ситуацию отвело возможную беду.
Дети стояли возле полуразрушенной постройки с чужим нетрезвым мужчиной, который слюняво разглядывал их тонкие детские тела и милые наивные мордашки. Что он им говорил? Чем привлёк? Надвинутая на хитрые бегающие глаза кепка, бугристая кожа на скулах от частого потребления алкоголя, кривоватая ухмылочка, сложенные на груди руки, слишком простенький спортивный костюм, пыльные стоптанные кроссовки. Вот, что они увидели в нём, чтобы без страха стоять и разговаривать, будто на равных? А главное, почему он остановил их возле бомжовского притона, который большими усилиями жильцов окрестных домов и полиции с трудом удалось хотя бы ненадолго разогнать? Место щекотливое, такая же и ситуация. Я шла и наблюдала эту картину. Они обернулись, когда я прошла и посмотрела пристально на чужака и на них, этих маленьких соседок по району. Обернулись, но не отошли от подозрительного типа. И тот, кто будет петь мне свои песни про презумпции, пусть молчит.
Я призвала на помощь, идущую мне навстречу, женщину старше меня по возрасту. И вот она окликнула девочек и подозвала к себе. Тогда мы и поняли серьёзность момента и увели детей оттуда. Девочки понятия не имели, кто этот человек и откуда. Они стояли перед нами, как заколдованные, с полуоткрытыми ртами, будто их загипнотизировали. Мы всё объяснили им, и женщина вызвалась сопроводить девочек домой. К нам подошли другие жители окрестных домов. Все поняли ситуацию верно, и мужчины пошли к чужаку разбираться. И увели в полицию. Пусть там разбирают его презумпцию. А мы с женщинами переговорили и поняли, что надо всех детей местных предупредить о таких вот вкрадчивых «собеседниках».
Там ведь всё прямым текстом было «нарисовано». Картина маслом. Они рты разинули, дурёхи, и, как зомбированные, так и были до самого дома. Мы их из этого состояния вывести не могли. Что он им сказал? Как он и что планировал, меня не волнует. Я знаю, что чужой человек не имеет права втираться в доверие к несовершеннолетним ни под каким предлогом. И мне до лампочки, хоть он зоофил, хоть библиофил... Все эти Филы должны сидеть по комнаткам под присмотром. Желательно психиатра. И не спрашивайте меня об этом. Я спасла двух детей от растления. Всё. Точка. Надеюсь, никто не хотел услышать «правдивую» историю о том, как настоящий урод девочку в гаражах пользует.
Я вам расскажу другую историю. Реальную историю жизни из моего детства.
Вкрадчивый голос
Чтобы растлить девочку достаточно пары слов. Вкрадчивым голосом. Потому что она ничего не знает, ничего! А в десять лет начинается пубертат, и первые глупости лезут в голову. И первый, кто скажет ей, какая она хорошенькая и красивенькая, растворит эти глупости в её крови... И начнётся недетское бурление, кипение, жажда узнать то, чего она не знает.
Так было с Иринкой. Она жила на той же улице, что и я когда-то давно. Мы были подростками. Родители Иринки умерли в пьяном угаре. Девчушка жила в старом бараке с бабушкой, та сильно пила. Иринка была коротышкой, не сказать, чтобы сильно симпатичной, но у неё были своё преимущества - румяные щёчки с ямочками от неизменной улыбки, белоснежная кожа и белокурые длинные волосы, толстенная коса до пояса. Умом Иринка не блистала, едва на тройки закончила девятый класс. И покатилась... Часто приходила она ко мне и плакала. Голубые наивные глаза её наливались кровью от нетрезвого по многу дней жития-бытия. Бабушка умерла, и Иринка не знала, куда себя деть. Учиться она не хотела, да уже и не могла. "Пропила мозги", - так она мне говорила, будто оправдываясь за нетрезвый взгляд и пьяные слёзы. А началось всё с одной дискотеки после уроков.
Она расстроилась от того, что парень, который ей нравился, одноклассник, даже не посмотрел в её сторону и танцевал с другими девочками. Нам было по тринадцать лет тогда. Иринка выбежала из школы одна, зарёванная и брела по пустынной улице. Стояла осень. Одинокая девчушка куталась в плохонькую курточку и плакала, плакала по дороге. Дойдя до остановки троллейбуса, она села там на лавочку под навес и ждала, не известно, чего. Тогда-то к ней и подсел "добрый человек" с вкрадчивым голосом. Он придвинулся, обнял, согрел и предложил пойти к нему в квартиру, что была неподалёку, в тех же бараках у реки. Иринка была благодарна ему за добрые слова и без задней мысли пошла с ним.
На следующее утро она поняла, что совершила непоправимую ошибку. Но было поздно. Она оказалась в притоне, где любой проходимец проводил ночь с первой встречной, а потом на его место приходили ещё и ещё другие желающие погреться. Всю ночь Иринку насиловали разные бомжеватые существа. Она боялась пискнуть. А тот, с кем пришла в притон, даже не появился больше. Как она дошла до дома, Иринка не помнила. Был снова вечер, бабушка спала пьяненькая и ничего не узнала. А потом за Иринкой пришли. И стали приходить снова и снова. Она пошла по рукам. И все говорили ей, какая она красивая и хорошая. И поили, и насиловали снова и снова. Потому что доступная и защитить некому. Бабушка смекнула выгоду и продавала внучку за бутылку, потом за две, совсем спилась, заболела, и её не стало. А Иринка всё ходила по рукам. Пока не сгорела в пьяном угаре, как и её родители...
© Copyright: Светлана Гончаренко (Алкея) - член Российского Союза писателей, руководитель Литературного объединения «Книга», г. Краснодар
