Начало в номере от 29 июня 2022 года.
Областное управление КГБ. Неделю спустя. Десять часов утра.
− Лейтенант, ну как ты не поймёшь? Да, это дело мы к себе не забираем. Это факт. Но всё, что связано с утратой больших денежных сумм, не может просто так взять и пройти мимо нашего ведомства! − горячился Половинкин. − Мне что, прямо из этого кабинета позвонить на Лубянку, чтобы они всех вас тут образумили? Так я это запросто.
Он потянулся к трубке телефона, но тот зазвонил сам.
− Лейтенант Ручников, − хватая трубку, выпалил офицер. − Кто, Терентьев? Управляющий отделением? Хочет подать заявление? В комитет?
Виктор вырвал трубку и рявкнул:
− Немедленно сюда!
***
− Вы, там на месте взрыва… с дамой, как её? − мямлил Иван Андреевич, переминаясь с ноги на ногу. − Оказались совершенно правы. Деньги не все сгорели. Часть уцелела. Вот, поглядите сами. Десять купюр, − при этих словах банковский служащий положил на стол золотистые сотенные банкноты:
− Вот видите, у этой край немного обгорел, и у этой тоже.
− Откуда они у вас? − с любопытством разглядывая деньги, поинтересовался Ручников.
− Из нашего филиала в Арларе передали. Ими расплатились за номер в гостинице. Скорее всего, пассажиры того самого поезда подобрали ещё до приезда милиции. Теперь вот тратят.
− Но мы же опросили их всех и приказывали, подобранное сдать немедленно! − Виктор достал из кармана увеличительное стекло и взял одну из купюр.
− Товарищ, к сожалению, не знаю вашего звания. Мне было предписано изымать и сдавать. Я в точности всё выполняю. Номера банкнот по нашим и сбербанковским отделениям разослал и в головное управление тоже. Как полагается. Ко мне ещё вопросы будут?
− Да. Один, − Половинкин вплотную приблизился к Терентьеву и заглянул тому в глаза. − Почему вы сюда пришли, а не в прокуратуру? Ведь дело там завели!
− Так взрыв же. Я уже говорил, диверсия, а прокурор не верит, сомневается. И, вообще, если есть на свете правда, так её только в ЧК[1] можно отыскать. Остальным лишь бы галочку.
Управление прокуратуры. Четырнадцать часов.
Телефон на столе прокурора области трезвонил уже минут пять. Флехов смотрел на него с ненавистью, но трубку не снимал. Перед ним лежала недописанная объяснительная записка в Обком партии. От изложенного в этой бумаге зависело его пребывание в занимаемой должности и наличие в кармане красной корочки, гордо именуемой «партийный билет». Поняв, что аппарат не угомонится, отложил ручку в сторону и снял трубку.
− Деньги? Сколько? Семь тысяч рублей. Теми купюрами, которые указаны в списке? Где? В сберкассе Станицы Новокольской? Человека, надеюсь, задержали? Выезжаю немедленно.
Два часа спустя. Станичный пункт правопорядка.
Растерянный мужичонка, мял в руках видавшую виды кепку.
− Да я уже говорил товарищу милиционеру. Машину продал, дом строить хочу. Большой. Кирпичный. Председатель с материалами обещал помочь. Выписать как передовику производства. Всё чин по чину, через комиссионный магазин, ну тот, который на рынке. И пошлину заплатил, всё, как полагается. За что задержали, я же ни копеечки не истратил. Всё в сберкассу принёс. Если деньги не честные, ворованные, так заберите. Бог с ними. Мне от этого бандюги ничего не надо. Я же не знал. Поехать составить фоторобот? Это завсегда. Помочь милиции, так с большим удовольствием.
Вечер следующего дня.
− Витя, ты помнишь те гайки, что подобрала возле взорванного вагона?
− И что? Там этого добра было... − Половинкин отхлебнул остывший чай и хотел положить ноги на стол, но, взглянув на Крулевскую, передумал.
− И совсем даже не ну. Митрич раздобыл схему вагона, изучил и выяснил, что такие там установлены только на креплении унитаза и нигде больше.
− Подумаешь, велико открытие. Взрывом сорвало и выбросило. Вагон к чёртовой бабушке разнесло.
− Ты можешь не перебивать! − Марго стукнула ладонью по столу. − Они были выкручены! Сечёшь? У них резьба целая! Унитаз открутили и в дырку выбросили деньги. А велосипедист их подобрал!
− Логично. Прям мисс Марпл[2] советского периода. Одного не пойму. На кой ляд вагон подрывать и самоубийство совершать?
− Не знаю. Но думаю, − Марго поднялась и включила электрочайник.
Автотрасса Южно-Российск − Раздольная
Коленвал, расположившись на чуть потёртом кожаном сиденье личного Запора пребывал в приподнятом настроении. С утра, как полагается, опохмелился «Жигулевским» после вчерашнего, но в меру, без фанатизма. Жал на педаль газа умеренно, соблюдая скоростной режим. Конечно, если ГАИ-шники остановят, он откупится одной из бумажек, греющих карман, но всё-таки лучше без этого. Заберёт в станице разбитную деваху Люську и махнёт с ней на море. Пара часов − и они окажутся в любимой бухточке. Правда, там нет никаких удобств, ну да не беда. Переночевать можно и в салоне автомобиля, чай, не баре.
Его размышления прервал полосатый жезл сотрудника дорожной службы.
− Вспомни нечистого, так тот и явится, − проворчал Коленвал, подчиняясь требованию и останавливаясь у обочины.
− В чём дело, шеф? Я же ничего не нарушал, ехал согласно установленным знакам и, вообще...
− Документы! − бесцеремонно перебил сотрудник ГАИ.
Коленвал с явной неохотой достал права, сунул в них купюру и протянул в открытое окно.
− Кирилл Иванович Стоянов, выйдите из машины, − минуту спустя проорал страж закона, вытаскивая табельное оружие.
Из допроса задержанного.
Крулевская: − Объясните наличие у вас такой большой суммы денег. Ведь вы не имеете постоянного места работы, а, следовательно, и стабильного заработка.
Стоянов: − Так я это, занял, у друзей, машину вот купил. Отдам постепенно.
Крулевская: − Имена, фамилии, где проживают? У кого сколько брали в долг?
Стоянов: − Где живут, не знаю. Встретились в пивной, я им объяснил, что машина нужна до зарезу, бомбить, то есть, таксовать буду и отдам с процентами. В два раза больше, чем в сберкассе.
Крулевская: − Это незаконно и уголовно наказуемо.
Стоянов: − Признаю, нарушил. Готов понести заслуженную кару. Что мне за это полагается, с учётом того, что я ещё ничего противозаконного не совершил, то есть, ещё ни разу не бомбил. Условка? Или годик, другой, всё же дадут, с учётом моего прошлого?
Крулевская: − Хватит дурака валять. Что вы делали на месте крушения поезда? Отпечаток вашего пальца был обнаружен на ветке возле велосипеда, который вы замаскировали в кустах у трассы. (С документом задержанный ознакомлен.) Это факт опознания вашей личности водителем рейсового автобуса, который вы остановили на трассе, и так добрались до города. Водитель вас хорошо запомнил, потому что вы расплатились за проезд новенькой двадцати пяти рублёвкой. Шофёр с трудом наскрёб сдачу. Ещё раз спрашиваю, откуда столько денег?
Стоянов: − Нашёл. Вот те крест. Пути переходил, а там на шпалах, пачки валяются, много. Сотенные, полусотенные и одна с фиолетовыми, двадцати пяти...
Крулевская: − Ордер на арест сейчас лежит на столе у прокурора. И, будьте уверены, он его подпишет. Убийство двух человек тянет на высшую меру наказания.
Стоянов: − (заикался) Какое убийство? Никого я даже пальцем. Что деньги не вернул, мой грех. Позарился на государственное. Бес попутал. Но...
Крулевская: − Вы не могли не слышать взрыв, и, следовательно, только вы могли положить на рельсы взрывное устройство. Погибли служащие госбанка. Будем писать чистосердечное?
Стоянов: − Это не я! Шерхан придумал. Я должен был только пачки с полотна дороги забрать, отстегнуть своё, остальное ему отдать.
Крулевская: − Где, когда?
Три дня спустя. Стройка на окраине Южно-Российска. Семь часов вечера.
Шерхан удивлённо смотрел на рукав замшевой куртки. Вокруг небольшого отверстия быстро растекалось тёмно-красное кровавое пятно.
«Суки! Такую дорогую вещь испортили», − пронеслось у него в голове, боли от ранения, почему-то не было. Попытался пошевелить пальцами. Те не слушались. «Плохо дело. С одной рукой много не навоюешь…» Мужчина прислонился к холодной колоне и стал считать, сколько патронов из своего «ТТ» он уже израсходовал.
− Сдавайтесь! Вы окружены! Сопротивление бесполезно. У нас есть приказ стрелять на поражение! – раздался голос с недостроенной лестничной клетки.
«Всего два патрона. Мало. Хорошо хоть этого придурка Коленвала пристрелил. Точнёхонько в его дурную башку пулю всадил. Теперь умолк навеки. Приказал же не тратить деньги. Перетерпеть, пока шумиха утихнет! Так нет же, спалился! А раз легавые сцапали, так сиди и молчи. А он, гад, всё выболтал, раз ментов на встречу в условленное место притащил. Такую операцию завалил! Выходит, зря я ночи напролёт план составлял. Все возможные мелочи просчитывал. Сколько времени понадобилось на то, чтобы рассчитать точное время срабатывания взрывателя. Именно тогда, когда Иван Никольский унитаз открутит и деньги на рельсы выкинет. Ни раньше и не позже. Оставлять его в живых было нельзя. Запросто мог проболтаться. Прокурорские и не таких кололи, а он не урка, не сидел ни разу. Биография чистая. Иначе бы в банк на работу ни за что не взяли. Полгода к нему присматривался, пока не нашёл подход и не завербовал…»
Размышление Шерхана прервала автоматная очередь.
Превозмогая боль в раненой руке, он высунулся и выстрелил наугад.
«Выпустить последнюю пулю и сдаться? А что потом? Сначала тюремная больница, больных и раненных в СССР из гуманных соображений к стенке не ставят. Потом суд и высшая мера социалистической справедливости. Нет уж, такой радости я им не дам»
Шерхан посмотрел в оконный проём, − день угасал. Солнце уже скрылось за горизонтом.
«Вот уж никогда не думал, что нового восхода для меня больше не будет. Никогда! Самое дорогое на свете, это человеческая глупость! За неё приходится платить самой высокой ценой − собственной жизнью!» Мужчина поднёс пистолет к виску и нажал спусковой крючок.
***
Крулевская и Половинкин стояли возле тела Ивана Андреевича Терентьева. Глядя на работу экспертов Марго тихо спросила:
− Виктор, скажи, только честно, ты догадывался?
− Если честно, то лишь, подозревал. Работа у нас, чекистов, такая, подозревать всех и вся.
− А я вот, нет. Выходит, плохой я следователь. Завтра закрою дело, в связи со смертью подозреваемых и попрошусь в отпуск. Буду искать себе другую работу, может быть, в адвокатуру подамся. А ты назад, в белокаменную?
− Нет, конечно. Твоя работа закончилась, а моя только начинается.
Марго от удивления округлила глаза:
− Не поняла, поясни? Они же все погибли.
− Не все. Кто-то же украл и передал Терентьеву взрывчатку. А расследовать сей прискорбный факт, самое, что ни на есть наше, КГБ-шное, дело!
[1] − Чрезвычайная комиссия, предшественница КГБ
[2] − мисс Марпл — персонаж детективов Агаты Кристи
Александр Ралот (Петренко) - член Союза писателей России, Золотое перо Руси, г. Краснодар
