На основе реальных событий. Имена и фамилии действующих лиц выдуманы автором, совпадение их с реальными людьми – чистая случайность.
1980 год. Май. Южно-Российск. Здание прокуратуры
Советник юстиции третьего класса – Маргарита Крулевская – встала из-за стола и подошла к окну, мельком кинув взгляд на весеннее море, искрящееся под лучами почти летнего солнца, затем снова повернулась и стала всматриваться в лицо потерпевшего.
Странное дело, но именно с этой точки её кабинета люди, сидящие по другую сторону от её стола, выглядели иначе. И этот Ейло Ольссон, житель далёкой Скандинавии, вынужден повернуть голову в её сторону. Теперь она отчётливо видела жилку на его шее, подрагивающую в такт лежащим на коленях рукам.
Состояние потерпевшего женщине было вполне понятно. «Наверное, десять раз подумал, прежде чем прийти сюда и пожаловаться на бесчинство всемогущего КГБ. Им ведь там, наверное, с малых лет, внушают, что в Советском Союзе страшнее этих трёх букв ничего нет. А может быть, всё, что он говорит, чистая правда? И какой-нибудь вконец завравшийся сотрудник конторы пошёл вразнос и вместо того, чтобы тайно или явно охранять иностранцев от нежелательных встреч с её постоянными клиентами решил сам…. Нет, такого не может быть, от слова совсем!» – одна мысль в голове Маргариты стремительно сменяла другую.
− Я, конечно, харашо понимаэт, что ваша страна трудно провадит такое масштабное мероприятий, нужны кроны, много крон, то есть − денэг. Но зачем же вытаскивать из машины, бить, унижать, забирать мою девушка, то есть спутница, сразу, как это будет по-русски − тюрьма? Она же ни в чём не виноват. Она проста хотела ехать в мой отель, вкусно кушать, слушать музыка. Я не есть женат. Я не совершат никаких нарушений закон вашей страна. Я сюда приезжать, чтобы КГБ меня здесь защищать, а они отбирать мои денег… Я хочу сюда консул, это можна делать? − Ольссон хотел продолжить свой монолог, но Крулевкая его решительно оборвала.
− Нет товари… господин Ейло! Мы приглашаем консула к задержанным или обвиняемым, а Вы потерпевший и совершенно свободны. Можете покинуть этот кабинет в любую минуту.
− Я есть, это, с удавольствия, но я хачу сначала знать, когда мне вернут портмоне с крона и что с моей Наташа? Девушкой, которую арестовала КГБ?
− Идите вот туда и спросите у них! − Марго ткнула пальцем в окно, указав на массивное здание областного отделения Комитета Государственной безопасности, расположенное на противоположной стороне площади.
− У нас в Швеция так нельзя. Я много путешествовать по мир, бывать много стран, нигде нельзя идти жаловаться на полицию в саму полицию. Надо всегда заявлять в другую контору, разве у вас, в СССР, не так?
− Должна Вам сказать, что Вы, Ольссон, смелый человек. Далеко не каждый способен совершить такой поступок, − Маргарита невольно улыбнулась, села за стол и продолжила заполнять бланк заявления.
− Какой поступок? Я не понимать?
− Прийти сюда и пожаловаться на всемогущий комитет. Распишитесь, пожалуйста, вот здесь и здесь, − женщина протянула потерпевшему бумагу.
− Не важна, как называется ведомственный контор. Никто не имеет прав нарушать закон! Так меня учил мой па-па. Иначе мир упадёт в…
− Тартатары, − закончила за него Крулевская, убрала листы в сейф, подписала ему пропуск и проводила до дверей, − надеюсь, следующая встреча с Вами у нас будет более приятная.
− Вы находить грабител? Я хотел сказать, тех людей, которые меня немного обижать и даже бить, больно.
Полчаса спустя в кабинете прокурора области
− Валентин Анатольевич, я, конечно, понимаю, что такого не может быть, потому что не может быть вообще, но, возможно, Вы по своим каналам всё-таки пробьёте, а вдруг у них там... Люди разные, могут встретиться и такие.
− Не может! И даже думать об этом не смей! Запрещаю! Прежде чем корочку выдать, будущих сотрудников КГБ кадровики через такое мелкое сито просеивают, не приведи Господи. И если окажется, что прабабка или, того хуже, дед имели привод в участок за плевок в неположенном месте, то всё! На, вот, лучше почитай! Только вслух и здесь. Выносить эту папку из моего кабинета никому нельзя! Даже мне!
«За последнее время участились случаи разбойных нападений на иностранцев с целью грабежа. Двое неустановленных лиц (один из них одет в милицейскую форму) на машине с включённым громкоговорителем догоняют такси, в котором находится иностранец, и, приказав немедленно остановиться, вытаскивают его из автомобиля, предъявив удостоверение красного цвета. Во всех случаях в салоне такси потерпевший находился не один, а с девушкой, которую неизвестные якобы арестовывают и увозят в своей машине. Иностранцы за редким исключением отказываются писать заявление, ссылаясь на возможную последующую месть со стороны сотрудников КГБ, и покидают нашу страну, улетая ближайшим рейсом Аэрофлота».
− Вот. «За редким исключением». Так что тебе, Крулевская, с этим, как его, Ольссоном крупно повезло. Бери его в оборот и быстренько составляй фоторобот псевдоКГБшников, это раз. Второе − ищи попутчицу: где и как он с ней познакомился, ну и тому подобное. И третье − таксист! Разыщи его, чай не иголка в стоге сена, у нас в городе всего два автопарка.
− И в каждом по пять сотен машин, − чуть слышно буркнула Марго.
Прокурор не обратил на её реплику никакого внимания и продолжил:
− Смотайся в аэропорт, возьми списки всех иностранцев, улетевших за последний месяц, будем выяснять причины их поспешного бегства. И помни, до начала международных состязаний остаётся один месяц, а это что значит? – Марго открыла рот, чтобы ответить, но начальник махнул рукой и продолжил, − а то и значит, что эти негодяи должны сидеть за решёткой через пятнадцать суток и не днём позже! Вопросы есть?
− Да, − женщина поднялась с места, − Ольссон плохо говорит по-русски. Будет очень трудно работать с ним по составлению словесного портрета.
− Ты институт заканчивала?
Марго утвердительно кивнула.
− Экзамен по-иностранному сдавала?
− Но у меня был немецкий.
− Не имеет значения. Иди уже, работай. Меня первый секретарь обкома вызывает. Сама понимаешь, к таким людям опаздывать никак нельзя!
Вечер того же дня. Валютный бар гостиницы «Южные ночи»
Аннушка, закусив губу вышла из «дамской комнаты». Как же ей всё это надоело – играть роль простушки-провинциалки, совершенно случайно оказавшейся в этом баре; знакомиться с иностранцами исключительно для того, чтобы хоть немного поупражняться в английском языке, якобы она ведь приехала в областной центр исключительно для того, чтобы летом подать документы в ВУЗ на факультет романо-германской филологии, затем позволить им напоить себя элитным алкоголем и сесть с одним из них в дежурившее рядом с гостиницей такси, а дальше уже забота её будущего мужа. Она для него всё делает, а он, зараза такая, замуж ну никак не зовёт! «Правда, денег даёт, сколько прошу, но ведь мне этого мало. Хочется нормальную семью, собственную квартиру, хотя бы двушку, но в новом микрорайоне, да и детишками уже обзаводиться пора».
Тяжело вздохнув, девушка поправила причёску и уселась за забронированный столик, внимательно рассматривая посетителей и выбирая будущую жертву. И та не заставила себя долго ждать.
− И пачему такая… э… такая красивый гёрл сидит одна, скучает? − рядом с ней опустился на стул иностранец в отлично сшитом вельветовом костюме.
− I speak a little English. Let's talk on it, if you don't mind, of course. And practice is more convenient for you and for me. After all, I am a student of the Faculty of Foreign Languages. However, in the future.[1]
Через час Аня с новым знакомым уже садилась в услужливо подкатившее прямо к дверям бара такси, чтобы ехать к ней домой и знакомиться с её коллекцией картин русских авангардистов начала века.
Два дня спустя
Крулевская, разве что, не спала на работе. Выучила почти наизусть имена и фамилии иностранцев, срочно покинувших их город до начала международных соревнований, запросила в отделе специальной литературы и перечитала в зарубежной прессе все статьи, прямо или косвенно касающиеся её родного Южнороссийска. Ограбленные иностранцы, добравшись до дома, не скупились на интервью. На разных языках увещевали сородичей «ни в коем случае не ехать на эти чёртовы соревнования, ибо во всём Советском Союзе бесчинствует КГБ, на которое нет управы». И никакая полиция, то есть, милиция к ним на помощь ни за что не придёт! Ибо тамошние сотрудники сами боятся этого КГБ!
− Значит, всё-таки серия! И бедный, добрый Ольссон всего лишь один из многих пострадавших, − Марго вытащила из папки фоторобот дамы, составленный со слов Ейло.
На советника юстиции смотрело простое русское лицо девушки-станичницы, которых в городе хоть пруд пруди. Опрос всех барменов «Южных ночей» ничего не дал. Всех как один втягивали голову в плечи и утверждали, что такую никогда в своём заведении не видели. То ли фоторобот был составлен неверно, то ли они её узнавали, но боялись кого-то. Скорее всего, − второе. Но вот кого, кто стоит за этой простушкой? Конечно, по её просьбе Валентин Анатольевич каждый вечер отправляет в бар сотрудников милиции в штатском. Пока безрезультатно. По всей видимости, после очередного гоп-стопа[2] бандиты держат паузу. «Но какую? Эх, знать бы!».
Следующей бумагой, извлечённой из папки, была справка от дирекции гостиницы о проживающих в ней иностранных гражданах. Их оказалось очень много, почти девяносто процентов от общего количества мест, и на то были веские основания. По их зарубежным ценам проживание в Стране Советов было баснословно дешёвым. Недельный тур и Южнороссийск стоил меньше ста долларов. «Да у них там за такие деньги даже в соседнюю провинцию не съездишь. А у нас, к тому же, правда, пока только для иностранцев, появился ещё и так называемый шведский стол, то есть обильный завтрак, уже включённый в стоимость проживания. Одно слово − халява. Вот и едут сюда за русской экзотикой и сильно дешёвой водкой, а мы их охраняй. Но как? Ведь к каждому иностранцу милиционера не приставишь!».
«Так, стоп! − в голове Крулевской щёлкнул её знаменитый тумблер, − форма! На одном из грабителей была милицейская униформа! Удостоверение они предъявляли конторское, а форма − милицейская. Не вяжется. КГБшники, конечно, если надо, то любой одеждой обзаведутся, но ведь мы исходим из того, что…. В общем, всем же ясно, что корочки не из их отдела кадров. Тогда из какого? Надо ещё раз допросить шведа, может, он разглядел фамилию в удостоверении, хотя это вряд ли. И ещё: мигалки на КГБшной машине не было, а громкоговоритель был. Его просто так в магазине не купишь. Значит, остаётся барахолка. Там, конечно, и атомную бомбу можно приобрести, в разобранном виде, но такую технику − только где-то списанную! Где? Когда? Так, срочно пишем запрос во все милицейские автопарки города, ну, и области, конечно. Заодно упомянем в нём и комплект униформы, хотя и ежу понятно – с этим гораздо сложнее!».
Ход её мыслей прервал решительный стук в дверь. Секунду спустя дежурный втолкнул в кабинет дрожащего мужичка с трёхдневной щетиной на лице и необъятных размеров женщину в форме сотрудницы почты.
Продолжение читайте через неделю.
[1] − Я немного говорю по-английски. Давайте поговорим на нём, если Вы, конечно, не против. И Вам удобней, и для меня практика, ведь я студентка факультета иностранных языков. Правда, в будущем. (анг.)
[2] − уличный грабёж «на испуг», когда бандит внезапно налетает на жертву, ошеломляя её, обчищает, часто с применением насилия.
Александр Ралот (Петренко) - член Союза писателей России, Золотое перо Руси, г. Краснодар