Август 1989 года. Министерство хлебопродуктов одной из среднеазиатских республик СССР. Главное управление мукомольно-крупяной промышленности. Отдел перспективного развития. (Температура за окном обычная. - В тени + 42 по Цельсию)
***
Люди моего поколения и старше помнят, что в советских конторах стояли такие аппараты односторонней связи без диска номеронабирателя. То есть на них позвонить можно, а с них нет. Как правило, были ярко-красного цвета, и в центре аппарата красовался золотой герб Советского Союза. Обладатели таких телефонов страшно гордились ими: наличие сего агрегата сильно подчёркивало статус владельца.
Не знаю уж, почему, но эти устройства связи обладали скверным типом звонка. И мой организм со временем выработал стойкую антипатию к мелодиям этого агрегата. Если то, что раздавалось из-под красного пластика, вообще можно назвать мелодией. Короче – он зазвонил. В ней раздался раскатистый бас нашего министра.
— Зайди.
Трубка противно загудела сигналами отбоя. Почти бегом спускаясь со своего четвёртого этажа на покрытый хивинским ковром второй, где и располагался кабинет министра, я мысленно прокручивал в уме все свои возможные прегрешения, за которые меня следовало вызвать на ковёр. Таковых не обнаруживалось: так, мелкие шалости и не более того.
Понятное дело, хозяин кабинета сесть мне не предложил.
— Как обстоят дела с реконструкцией мельницы в Катта-Кургане? Оборудование всё на месте?
Перед министром лежала моя докладная записка, где чёрным по белому излагалось, что до настоящего времени в республику не поставлены два, очень нужных, сепаратора.
Я молча стоял, переминаясь с ноги на ногу, не зная, что ответить грозному начальству.
— Как у вас у русских говорят. Не будем теребить хвоста за кот. Или наоборот. В общем так. Ты прямо сейчас спускаешься, в АХО. Наш дорогой Абдумалик Каримович уже раздобыл дефицитный билет до Москвы. Забирай его и дуй в аэропорт. На всё тебе час времени. Смотри не опоздай на рейс. Сам же знаешь, летом у нас билеты раздобыть….
Я ничего не понимал, и по сему продолжал изображать из себя «соляной столб».
— Отыскали, вышестоящие товарищи, машины. В Т… они застряли. На комбинате хлебопродуктов. Почему нам до сих пор не отправили, не знаю. На месте разберёшься. Сегодня у нас, что? Понедельник. Обратный билет у тебя на среду. Прилетишь в Ташкент, сразу ко мне. Доложишь об отгрузке! Иного отчёта не приму. Так и знай. - Он перевернул докладную. За ней лежало моё заявление на очередной трудовой отпуск.
— Это подпишу сразу. Если приедешь «со щитом» ! А если на «щите»! Отдыхать отправишься зимой. Ты к холоду, привыкший?
Я тогда не обратил внимание на последнюю фразу министра, а зря.
***
Ехать через весь огромной город домой, собираться, бесполезно. Однозначно опоздаю на рейс.
В чём был. А именно в (приобретённой по блату) венгерской рубашке, с коротким рукавом, и в белых брюках (мечта товарища Бендера!) вылетел в белокаменную.
В кармане лежали две красненькие десяти рублёвые бумажки, с портретом Ильича. Всё, чем успел (впопыхах) разжиться у сослуживцев.
***
— Пристегните ремни, наш самолёт приступил к снижению и через двадцать минут совершит посадку в аэропорту Домодедово. Температура воздуха в столице Родины + 10 градусов!
— И это днём!- Пронеслось у меня в голове. - Ночью вообще, на почве, могут быть заморозки.
***
Союзное министерство завершило свою работу строго по расписанию.
После нервного стука в громадную парадную дверь, меня таки впустили.
Вахтёр, не спеша, изучил, дрожащее с головы до ног, тело. Затем, поправив очки, минут пять читал командировочное удостоверение.
С явной неохотой, выдал другое.
«УВД и г» - Предъявитель сего имеет право поселиться на девятом этаже здания расположенного по адресу.... Сроком на двое суток.
***
— «Ну, УВД понятно, а причём тут «г»? И ещё маленькими буквами?»- Размышлял я в автобусе, неспешно двигающемся в сторону Алтуфьевского шоссе. Где мне и предстояло провести две ночи, в тёплом (я очень на это надеюсь) номере.
Из съестного в ближайшем гастрономе имелось: «Соль йодированная», газированная вода «Буратино», хлеб «Бородинский», повидло «Яблочное» в трёх килограммовой банке. Объективности ради, надо сказать, что в магазине всё же реализовывались иные съедобные припасы. Но они отпускались исключительно по удостоверению москвича. Строгий вахтёр, к сожалению, такой нужной «ксивой» меня, увы, не снабдил.
Неподалёку от моего «лежбища» располагался, работающий, несмотря на поздний час, обшарпанный киоск «Промтовары». По всей видимости спешно переделанный из пункта приёма стеклотары.
— Ес-ть у вас ка-ка-я-нибудь ку-р-тка или сви-те-р? Оче-нь на-до. - Стуча зубами, поинтересовался я.
— На тебя только вот это налезет!- Продавщица, занимающая своим телом две трети торгового помещения, бросила, что-то отдалённо напоминающее
спецовку б/у.
— Бббе-ру. Ско-ль-ко?
— Тридцатка, но так и быть, десятку могу уступить. Что за день сегодня. Ничего, толком не продала и это в убыток отдаю. Потому как, размер не ходовой. Ну чего ты там выкабениваешься? Берёшь, так бери. Мне закрываться надо.
Молча вернул одежонку. По всей видимости, в этот момент, на глазах выступили предательские слёзы. Но, в темноте и начавшем моросить дожде, их уж точно, не рассмотреть.
***
На следующий день.
Завтрак состоял из хлеба с вареньем и воды из крана. (Хлорированная до ужаса. Но не тратиться же на «Буратино»).
Я помчался на вокзал. Дабы первой электричкой отбыть в неизведанную Т....
***
— Мужик! Ну, да! Ты. Обокрали что ли? В рубашке, без рукавов, по перрону шастаешь. Помоги ящики донести. А то грузчики ещё не подъехали. А я за это....
(Заплачу!» - Радостно пронеслось в голове.)
— Тебе бананов импортных продам. По себестоимости.- Продавщица, в грязно-белом халате, указала на десяток ящиков, стоящих поодаль.
— Лад-но, хо-ть со-гре-юсь.- Согласился я.- Ска-жи-те, а у вас в Мо-ск-ве, в авгу-сте всег-да так хо-лод-но?
— Не. Вчера по телевизору сказали, к нам прорвалось, это, как его. Вспомнила- «Ультраполярное вторжение». Ты же видишь, что в стране творится, вот и погода соответствующая. Короче бери свои положенные два килограмма в одни руки и гони пять рублей двадцать копеек. Считай, у тебя сегодня день удачно начался. Заморский фрукт без накрутки отхватил. Питайся. Им конечно не согреешься. Он не водка, но закусь отменная.
Я хотел у неё спросить, если она торгует импортными бананами, то должны быть и отечественные. Не успел. Грязно-зелёная электричка Москва-Т..., отчаянно сигналя, спешила занять своё место, между поездами дальнего следования.
***
+6 - Табло расположенное на здании Ту….го вокзала бесстрастно сообщило, что жить мне осталось совсем недолго. Хорошо, если окоченею сразу, не мучаясь. Но скорее всего закончу свои дни в местной больнице, с диагнозом двухстороннее воспаление лёгких.
***
Несмотря на самый разгар рабочего дня, комбинат встретил меня гнетущей тишиной.
— А никого сегодня нет и не будет. Я одна за всех.-На одном дыхании, выпалила миловидная девчушка.-Ой, да вы совсем закацубли. Давайте, я вам чайку сварганю.
— Ссссс-пас—си-бо. Бо-ль-шое. А не скааа-жи-те. Где все?
— Ой! Так на похоронах. У нас механик сгорел, вот и пошли его в последний путь провожать.
Отхлебнув из кружки кипятка, с плавающим там пакетиком, много раз заваренного чая, я продолжил.
— Соболезную. Наверное у вас пожар случился. Очень жаль. У нас, в Азии, такое, хоть и редко, но тоже бывает.
— Ой! Ну вы тоже скажете. Допился наш Васька до чёртиков, и сгорел от неё проклятущей. Комбинат всё равно стоит. Сырья нет. Вот и пошли всем коллективом на похороны. А я осталась. Потому как не пьющая, совсем.
— Мне бы последней электричкой в Москву вернуться. Я завтра должен назад лететь. Директор или главный инженер после обеда появятся?
— Нет, конечно. Только на следующей неделе. И то не факт. Я же сказала, поминки. Пока всю брагу не прикончат, не уйдут. А вы собственно по какому вопросу.
— Я по вопросу сепараторов. Мы их очень ждём. Реконструкция у нас.
— Видела их. Зелёненькие такие. Новые. Стоят возле склада.
— Мне бы ещё командировочку отметить. Положено так. Иначе бухгалтерия билеты к оплате не примет.
Девушка порылась в столе, достала оттуда связку ключей.
— Бухгалтерия у нас там. Откройте. Печать на тумбочке. Ставьте куда надо и сколько душе угодно. А я сейчас вернусь.-При этих словах, её глаза блеснули каким-то колдовским светом.
— Я в бухгалтерию, а она в милицию. Дескать проник, грабит.- Пронеслось в моей голове.
По всей видимости девушка умела читать мысли. -Ой! Да не бойтесь. Шлёпайте свои печати. Записочку напишите. Да покрупнее. Мол отправьте сепараторы. Срочно. Без них, люди голодают! А я за одёжкой сбегаю. Рубашечка у вас клёвая, но не по погоде.
***
В электричке, дородные соседки, громко рассуждали о том, в каком московском магазине вечером могут выбросить дефицитный продукт. В свободную продажу. И косились на сумасшедшего мужика в красивой рубашке и замызганной, до нельзя, короткой куртке.
Я вынул из сумки бананы и стал их с жадностью поглощать.
— Надо же! В Т… бананами разжился. — Прошептала одна.
— И чего его в Москву, на ночь глядя несёт? Ежели у нас в городе такой блат имеет.
***
— Ну? Приедут сепараторы?- Министр смотрел на меня «Словно Ленин на буржуазию».
Что я мог ему рассказать? -Просто кивнул, в знак согласия.
— На. Держи.- Хозяин кабинета протянул мне подписанное заявление, но без даты.- Поставишь её сам. Когда машины прибудут. Так по справедливости будет.
***
Две недели спустя я получал в бухгалтерии отпускные. И вспоминал далёкую девушку. Заваленную бумагами тумбочку. И мою записку-
«УМОЛЯЮ! ОТПРАВЬТЕ СЕПАРАТОРЫ, КАК МОЖНО СКОРЕЕ. ОЧЕНЬ КУШАТЬ ХОЧЕТСЯ!»
АХО- архивно-хозяйственный отдел.
«УВД и г»- Управление высотных домов и гостиниц.
Банановый десерт. Чипсы с мёдом.
Нам понадобится:
- Бананы, спелые, жёлтые - три штуки. (Я предпочитаю брать Эквадорские. Обращайте внимание на этикету! На мой взгляд они качеством лучше и вкуснее)
- Мёд — Три полных столовых ложки.
ГОТОВИМ:
Бананы очищаем от кожуры и нарезаем на дольки, толщиной один-полтора сантиметра. Выкладываем на дно большой стеклянной чашки. У кого есть специальная сушилка для овощей и фруктов -замечательно. Я использую электрический духовой шкаф. Ставлю режим — семьдесят градусов. Время сушки пять часов.
После чего смешиваю с мёдом и на стол. Не знаю как у других, моих малых потомков — за уши не оттянешь!
Александр Ралот (Петренко) - член Союза писателей России, Золотое перо Руси, г. Краснодар