Интердолг
Когда разгорелся конфликт в Афганистане, моему соседу Саньке пришла повестка. Мать запричитала, достала свой справочник «нужных людей», но отец неожиданно заявил, что защита интересов Родины дело святое и долг нужно исполнить. Утром Саня, явился в военкомат. Его направили в актовый зал, где уже сидели призывники. На сцену поднялся майор в портупее и прочёл лекцию об интернациональном долге гражданина достигшего призывного возраста и международном положении. «А сейчас в алфавитном порядке проходим медкомиссию», - завершил майор.
К концу дня, Саня оказался в огромном кабинете. Перед ним за массивным дубовым столом восседал подполковник-военком. Рядом сидел старый дедок, увешанный всевозможными медалями и председатель медкомиссии – врач из поликлиники. Военком, полистав личное дело очередного призывника, громко объявил, что по всем параметрам он попадает под первую категорию: спортсмен, отменное здоровье, а посему зачислен в десант.
На скромные проводы пришли отцова родня, да я. Посидели, выпили, посмотрели фотоальбомы и всё. Девушки у Сани не было, так что плакать кроме матери было некому. На следующий день Саня с родителями доехал до призывного пункта и простившись у ворот исчез в глубине двора. Новобранцев разбили на команды, погрузили в автобусы и повезли в аэропорт. Тут произошла весьма неприятная вещь. Молодой лейтенантик построив всех, приказал открыть сумки под предлогом досмотра на запрещенные вещи: алкоголь, ножи и т. д. Но, отбирали колбасу, деликатесы, заботливо уложенные материнскими руками, одеколон, лезвия… Всё, что представляло хоть какую-то ценность было изъято и поделено братвой под погонами... «Некоторые пацаны готовы были, как маленькие, разреветься от обиды». - Рассказывал он уже потом.
В аэропорту ребят погрузили на борт и доставили на сортировку, где «покупатели» из разных в/ч разбирали "чёрный товар". Потом была учебка. Полгода гоняли так, что казалось вот-вот иссякнут силы и терпение: «Ломали грубо, сдирая с нас гражданский лачок и спесь», - вспоминал Саня. Затем был первый прыжок, прописка в десантно-штурмовую бригаду, выпуск и прифронтовой лагерь у речки, а потом... Потом был АФГАН. Жаркий, чужой, опасный, где первое слово — это «Аллах», а второе «харам» - то есть НЕЛЬЗЯ. И это «нельзя» русский солдат, если он хотел выжить, должен помнить постоянно. За год службы он многое понял и повидал. Поначалу не верилось, что всё это происходит с ним. Но это была страшная действительность. Со сгоревшими бэтээрами и пацанами в них, которые и девчонок-то ещё не целовали…
Шло время. Младший сержант ВДВ, сполна выполнив долг, вернулся в родной город. Дверь открыла поседевшая мать и со слезами радости бухнулась на широкую Сашкину грудь. Так они простояли минут пять, пока из комнаты с вопросом: «Да кто там?» - не появился отец. Родители затащили сына в квартиру, быстро закрыв дверь на все замки будто боясь, что его снова отберут и увезут неизвестно куда. До утра просидели на кухне. Сашка гладил мамины руки, а она постоянно подкладывала ему в тарелку лучший кусочек, отец играл желваками глядя на покрывшиеся сединой виски сына. Моментами видя перед собой одновременно маленького Саньку и незнакомого загорелого мужчину.
Ночами Саня часто вскакивал и кричал так, что мать с отцом со всех ног неслись к нему в комнату. Утром родители пытались расспрашивать сына, что ему снилось, но он ничего не рассказывал, не желая расстраивать стариков и бередить свои душевные раны.
Приближался новый год.
- А не сходить ли нам в кино, - раз предложил глава семейства. - Недавно вышел новый фильм с Высоцким в главной роли: «Как царь Пётр арапа женил».
- Ладно, пошли.
Саша надел новенькие джинсы, модный батник, ботинки, дублёнку и, взяв под руки родителей, двинулся с ними к кинотеатру. На каждом углу продавали ёлки и сосны. На бульваре много народа. Морозец некрепкий, солнышко пригревает, МИР! И вдруг какой-то сорванец поджёг и швырнул у них за спиной связку петард. Те задымились и оглушительно грохнули.
Мать с отцом ничего не поняли, а лишь почувствовали, как что-то сильное подхватило их. Молниеносно уложило на асфальт. Крепко прижало. Это был сын. Рефлекс, спасавший его не единожды сработал и сейчас. Мальчишка бросивший шутиху захохотал, но схлопотал увесистую оплеуху от проходившего мимо мужчины. Люди помогли упавшим подняться. Саня нарочито долго отряхивал джинсы, а отец, отвернувшись, быстрыми движениями вытирал слезы. Затем гордо поднял голову приобнял сына и жену и повёл в кинотеатр.
Весь сеанс Дмитрий Фёдорович представлял, что этот мальчик перенёс там - в чужой стране. Думал о чести, о русской душе не позволяющей творить зло и бесчинство, готовой заслонить собой от беды то родное, что у тебя есть. О том, что каждый русский солдат будет биться насмерть за мать и отца, за дом, за друзей, за землю русскую и широкое синее мирное небо.
Случай с клоуном
Я был призван в армию, когда началась война в Афганистане. Проведя полгода в учебке города Термез, оказался бойцом в ограниченном контингенте наших войск в чужой горной стране. Насмотрелся всякого. Война не щадит никого. Ни взрослых, ни детей, ни мирные поселения. Но мне казалось, что это просто кошмарный сон, который вот-вот закончится, и снова всё будет как раньше. Слыша вдалеке оружейные очереди, я вспоминал, как в деревне, взяв палку, шёл и тарахтел по штакетнику, доводя до исступления дворовых собак. Ночью, видя в небе огни взрывов, вспоминал фейерверки новогодних праздники.
В одном ущелье, попав под обстрел боевиков, получил ранение в ногу. Сказать, что мне повезло – не знаю, но, отлежавшись в госпитале, к счастью комиссован. Моё присутствие на войне, слава Богу, было кратковременным.
Я всегда считал себя крепким телом и духом. Поэтому с иронией воспринимал слова ветеранов о том, что война постоянно напоминает о себе всю оставшуюся жизнь. Совсем зелёный был.
В результате полученной травмы осталась чуть заметная хромота, но боли в ноге не позволяли работать физически. Вспомнив, что в детстве участвовал в утренниках, жонглировал, выступал как клоун, я решил начать новую жизнь. Поступил в институт культуры на режиссёра самодеятельных коллективов. Учёба отвлекла, и я увлечённо занимался. Получив диплом, устроился работать в филармонию. Подготовил сольную клоунскую программу и поехал с небольшой командой по станицам края обкатывать профессию. Получалось неплохо. Днём выступали в детских садиках, клубах и пионерских лагерях. Спали в маленьких захудалых гостиницах. Немудрёные обеды готовили на электроплитках…
И вот однажды нашу группу пригласили на дневной концерт для детей в одном из санаториев на побережье. Сказали будет человек сорок с воспитателями. Мы приехали на своём уазике за два часа до представления. Расставили реквизит и аппаратуру, переоделись в сценические костюмы, загримировались и стали ждать. За полчаса до начала представления к нам зашёл директор санатория, а с ним молодой черноволосый мужчина. Директор представил:
- Познакомьтесь, это Джамаль - афганец - переводчик.
Джамаль протянул мне смуглую сухую руку и энергично потряс мою.
- У нас тут такая особенность, - сказал директор, - понимаете: в зале все эти сорок человек – сироты войны от четырёх до семи лет – пуштуны. По-русски они не разумеют, но жонглирование и фокусы воспримут как надо, а вот вам - клоуну надо постараться, чтобы вас поняли. Джамаль – само собой, что-то может по-быстрому им перевести, но вы уж постарайтесь, чтобы детям было весело. Судьба у деток незавидная.
И они вышли.
Я пришёл в смятение.
Объявили начало. Слышались детские хлопки. Открыли занавес. Собравшись с духом, клоун выскочил на сцену.
На меня устремились огромные чёрные глаза. И три месяца афганской войны за один миг промелькнули перед глазами. Я вспомнил разрушенные жилища мирных людей, плачущих детей над убитыми родителями…
Что со мной произошло - не могу объяснить. По щекам потекли слёзы, и чтобы не завыть прямо на сцене, я убежал в гримёрку. Меня всего трясло. Забился в угол и стал реветь: «За что, господи, за что мне это?» - А перед глазами вставали плачущие дети, разрушенные афганские дувалы... И мы ведь тоже приложили руку к тому, чтоб эти малыши остались сиротами – вертелось в раздражённом мозгу.
Прибежал директор санатория – он тоже был в зале. И я услышал, как администратор группы сказал ему: «Так он же воевал в Афгане». Принесли холодной воды, брызнули в лицо:
- Ну, всё, брат, всё, успокойся! Надо выйти на сцену. Надо. Что за представление без клоуна, тем более они тебя уже увидели. - Подбадривал меня администратор, - ну, давай же, соберись!
На сцену выпустили жонглёров, певицу… Программа началась без участия клоуна.
Я кое-ка пришёл в себя. Приготовился на выход. Слёзы просохли.
Вот оно, оказывается, как бывает. И мне эта война напомнила о себе в таком необычном варианте. И сейчас я стою тут и понимаю, что должен вступить в этот своеобразный бой без своего АКМ-а с красным носом и в клоунских ботинках и победить… победить боль.
Не знаю, как прошёл концерт, но говорят, что всё было замечательно – дети даже улыбались. Мы спустились в зал и снялись с детьми на общую фотографию, а потом их увели на полдник. А нам на сцену вынесли семь стаканов компота и семь пирожков с творогом.
Когда мы прибыли в гостиницу, я – в общем-то не пьющий человек, попросил у своего администратора сто граммов водки. И выпил. Молча.
Татьяна Веретинская, г. Краснодар
