Памяти младшего брата моей мамы Владислава Гудимова
В отца пошел младший сын Игната, и лицом, и статью, и чубом, и голосом. А голосом особенно. Если запел, - вся округа слушает, а микрофонов тогда ещё не было. Собрался после армии в консерваторию поступать, но в то время во флоте, в морском десанте служили пять лет, а только отслужил, - война началась, и ещё четыре года теперь уже фронта. А уже если кто с голосом, так обязательно и друг с гармошкой будет. Вот и у Славы был друг с гармошкой - Костей звали.
Так и служили всегда вместе - не разлей вода. В одном из десантов попал на Малую Землю. Что там творилось - все знают. Нейтральной полосы всего ничего. Со стороны моря укрытий нет - только камни. Из убитых матросов делали брустверы и за них прятались. Но об этом много писали разные авторы. В перерыве между боями какие-то блиндажи и переходы конечно же рыли, много не нароешь. В общем, не известно, как они там выживали, но после одного боя, длившегося три часа, Славка вернулся к своим совсем седым. До единого волоска побелел роскошный чуб. В двадцать пять-то лет! Стали дедом звать.
Однажды после очередного боевого дня матросы спали, приткнувшись, где попало и как попало, когда двое, перешагивая через спящих, искали Славу и Костю.
Нашли, разбудили и повели. Где ползком, где перебежками, где по вырытым переходам. Иногда так близко к немецким позициям, что были слышны неспешные переговоры часовых. Шли долго и, наконец, добрались до большой, хорошо сработанной и укрытой землянки. В «предбаннике» им дали по кружке водки с рыбьим хвостиком на закуску и, объяснив задачу - петь, втолкнули в большое помещение, освещение керосиновыми лампами.
За хорошо накрытым столом сидели офицеры, видно что-то праздновали. А им просто «художественную часть» привели!
Пели ребята всё, что знали, пели хорошо, потому и заслужили горячие аплодисменты, ещё по кружке водки и приказ возвращаться назад в расположение.
Сюда их трезвыми привели, а отсюда после двух кружек водки - топайте, ребятки, сами!
Протащившись метров сто по траншее, неугомонный Славка не выдержал:
- Слушай, Костя, мы так до утра не дойдем. Пошли напрямик!
- Пошли! - Костя всегда с ним соглашался.
Выскочил Славка на бруствер траншеи следом Костя с гармошкой, развернул ее на всю ивановскую, а Слава во всем голос: «Расцветали яблони и груши…» и пошли по нейтральной полосе вот с таким-то концертом на две позиции.
Слева удивлённые друзья справа обалдевшие враги. Посередине два «раздолбая» поют гимны любви и природе!
Мир, ахнув, замер. Даже волны перестали шелестеть и заткнулись цикады. Лунища рассиялась так, что виден был каждый камешек под ногами. Ни звука в изумленной природе и только летит до горизонта серебряный Славкин голос да звенит переливами Костина отчаянная гармошка.
Снять этих двух нахалов можно было из пистолета, но, видно, не пришло, это в голову ни одному немцу. Очарование происходящего ввергло в ступор всех.
Заливалась гармошка, а Славка всё пел и пел русские песни, все что знал, а их было так много, что хватило бы на весь путь до Берлина.
До позиций дошли, спрыгнули к своим и ещё долго стояла очарованная тишина, пронизанная лунным светом и завораживающим звоном улетающих песен. До Берлина дошёл только Слава. Костя погиб при взятии Новороссийска. Слава пережил цифру семьдесят, до последнего дня оставаясь таким же неудержимым баламутом и заводилой.
Завещал, как умрет, похоронить его рядом с Костей, но его просьбу так и не выполнили.
В музее Боевой Славы города Новороссийска висят их портреты рядом. Хоть здесь, но друзья все равно вместе.
Александра Королева - художник оформитель, Член Академического Лито «Книга», г. Краснодар
