Лето на Кубани жаркое, душистое, похожее на праздник для всех на свете.
В небольшом саду, что возле дома, стоит пасека, поэтому к ветерку, несущему с полей все мыслимые запахи разнотравья, примешиваются запах меда и завораживающая бесконечная песня пчёл.
В старом доме, спрятанном в зелени, было три комнаты и кладовка, в которой стоял большой короб с гусиным пухом, накрытый тонкой тряпочкой. Это мама готовила мне в приданое пуховую перину — такой уж был порядок, перина с подушками за невестой обязательны!
А мне было только четырнадцать лет, и о том, что я потенциальная невеста, думала только она. А я очень любила нашего кота, которого сама же и привезла из города.
Нашла я его под ларьком — страшнее не придумаешь. Очень крупный облезлый и невероятно задрипанный котенок — переросток с клочками шерсти на почти голом хвосте. Вот с ним я и приехала к родителям, где всегда проводила летние каникулы.
Прежде всего кот удивил тем, что прямо на вокзале, вырвавшись из рук, он драпанул в заросли калачиков и стал поедать их, как корова. Он запихивался этой травой и рычал, когда я его оттуда вытаскивала. Дальше так и пошло: он с удовольствием ел капусту, очистки от картошки, огурцы, помидоры. Правда, от мяса тоже не отказывался. Никогда не мяукал но, если надо было подать голос для устрашения, выл жутко, как подземный дух. Он и был-то не маленьким, а тут вырос еще больше, покрылся белым пухом и обзавелся хвостом, похожим то ли на плюмаж, то ли на метлу.
На белоснежной нахальной морде выделялись три цвета: розовый нос, голубые ангельские глаза и четыре черных квадратика, расположенных на лбу, как на дверце у такси. В общем-то, очень странный кот.
Соседи ходили на него посмотреть. Да и потом, за всю жизнь похожего кота я даже на картинке не видела.
В доме была одна моя комната, другая папы с мамой, а третья, самая большая - мама называла ее залом – там стояли печка, медогонка, фляги с медом и бочки для всего прочего. Мед только что выкачали, емкости все полные, а в медогонке ещё много. Тогда мама купила в магазине четыре эмалированных таза, слила в них оставшийся мёд и поставила тазы на печку, которая летом, конечно же не топилась, положила сверху рейки, накрыла газетами, каждый завязала шнуром, и успокоилась.
Летом меня никогда не будили по утрам. А тут, ни свет ни заря, мама зовет — иди помогай! Выхожу в зал и понять ничего не могу: комната гудит от пчёл, всё липнет, к чему ни прикоснись. Газеты с тазов сорваны, и в них, в меду, толстым слоем копошатся и тонут пчелы. Мама их спасает, но налетают и тонут новые. Действовать надо было быстро! Для начала выпроводить этот рой из дома. Шумовкой выкладываю копошащийся слой мёда с пчелами на поднос, а мама выносит и вываливает эту массу на большой досчатый стол во дворе под вишней. Через короткое время он весь был зашлепан шевелящимися кучами увязших пчёл и залит мёдом. Пчёл в комнате не стало. Мы снова помыли, убрали, укрыли все тазы понадежней, уселись отдохнуть.
- Какой паразит порвал бумагу на тазах! - сокрушалась мама.- Сколько пчёл погибло!
А вот тут и «паразит» появился!
Наш доблестный котяра ночью прошел по всем тазам, «аки посуху», наступая на рейки, а чаще мимо, в последнем провалился в мед вместе с хвостом по самые уши. Неизвестно сколько времени оттирался об углы и стены, решил — хватит и отправился спать в тот самый короб с гусиным пером.
То, что вошло в комнату нельзя было назвать никак!
Клочкастое, грязное, замызганное, залипшее своим вперемежку с гусиным пухом и торчащими перьями НЕЧТО! И на фоне этой жути светились невозможным достоинством голубые бандитские глаза. Моя острая на язык мама замолчала надолго!
Я быстро сцапала это достоинство за шкирку, сунула в какую-то коробку и надежно закрыла. Нагрела воды, принесла ванночку и стала кота мыть, вычесывая гусиный пух из его собственного. Кот разнежился, растянулся в теплой-то водичке! Мурлычет — купаться он очень любил. Мама, наконец обрела дар речи и посоветовала сполоснуть его с подсинькой, как белье после стирки, что б сиял белизной. Я передала процедуру купания в ее руки, развела синьку, по привычке, в холодной воде. И что!! На разомлевшего котяру я вылила ковш холодной воды!
Издав душераздирающий утробный вой, кот, из положения лежа, мощным прыжком вылетел в форточку. Метра четыре по воздуху вверх! Попал!! Дальше мы слышали только истошный вой — вымытый кот кубарем катался по пыльной дорожке.
Мама еще что-то сказала и пошла выливать воду. Слышу зовет! Выхожу в сад.
- Смотри!
Смотрю. Большой длинный стол недавно заваленный кучами гибнущих пчел, был совершенно пуст и чист. Мало того, он был вылизан до сияющей древесины и покрыт тонким слоем золотистого воска.
Ювелирная работа!
Налетели пчелы от соседних пасек, подобрали мед до микрончика, облизали освободили тонущих пчел, из каждой волокнинки древесины удалили все лишнее, как в улье, чем-то зашпаклевали все щёлки и трещинки и всю поверхность стола покрыли тонким слоем душистого воска, как тонким бархатом.
Старый неуклюжий стол отродясь такой благодати не видывал! Сиял, как счастливый ребенок в зеленом кокошнике молодой вишни.
И пчелы-то его обцеловали, и запахи обласкали, и в золотисто желтый бархат обрядили, и вишня над ним зелёной короной светится да веточками поглаживает!
В каждой, даже самой заезженной судьбе, бывает хоть один день невозможного счастья!
Так бурно начавшееся утро плавно перетекало в полдень. Опять воцарился покой в нашем государстве запахов, ветерка и тихого сладкого пчелиного хора.
С пчелами, правда, конфуз вышел. Окрестные пасечники жаловались, что ленивыми они стали. Никуда не летают. А что им суетиться, если все медом обожрались! Да котяра наш по части гигиены на самообслуживание перешел. Так спокойней. Без сюрпризов!
Александра Королева - художник оформитель, Член Академического Лито «Книга», г. Краснодар
