1
То, что в каждом доме живёт домовой, известно всем. Оказывается, домовые есть в каждом офисе, магазине, ресторане, на каждом заводе и фабрике. Мало того, в каждом цехе проживает свой домовой-цеховой!
На одной карандашной фабрике жили и дружили два таких домовых-цеховых. Филя из цеха, выпускающего графитные карандаши, и Цветик, из соседнего, где с конвейера сходили цветные карандаши. Ночью, когда цеха пустели, транспортёры останавливались, друзья встречались и подолгу беседовали.
Пришёл раз Цветик к Филе в цех графитных карандашей и застал его сильно загрустившим.
– Привет! Чего такой кислый, как будто лимон без сахара съел?
– Скучно мне, – вздохнул Филя, – как посмотрю на эти графитные палочки – тоска берёт. Тебе-то хорошо! У тебя в цеху по конвейеру будто цветные реки текут! Такое разнообразие цветов и оттенков – глаз радуется. Не то, что у меня.
– Да, – сочувственно произнёс Цветик, – я тебе не завидую.
И чтобы как-то отвлечь товарища от невесёлых мыслей, сказал:
– Может, чайком угостишь?
– Ой, да что это я? Давай!
Друзья прошли в кабинет технолога, включили электрочайник. Филя достал разовые стаканчики, положил в них по пакетику зелёного чая. У технолога Эльвиры Петровны часто подскакивало давление, поэтому в ящике её стола всегда можно было найти только зелёный чай. «Единственная цветная вещь среди этой серой графитной тоски!» – вздохнул Филя. А Цветик достал из кармана расписной рубахи пару печенек. Он незаметно таскал их со стола начальника своего цеха.
– Держи, угощаю, – протянул он печеньку задумчивому Филе.
Подперев косматую голову пухлыми ладошками, тот вздыхал так, что Цветику тоже становилось тоскливо. Он соображал, как помочь другу. Колёсики в его мозгу быстро завертелись, и...
– Слушай, Филя, – неожиданно воскликнул Цветик. – У меня тут возникла одна мыслишка!
– Ты о чём? – удивился Филя.
– Я думаю, тебе понравится то, что я придумал. Я сейчас притащу из своего цеха разных красящих пигментов, мы сделаем разноцветные грифели и вместо серого графита начиним этой цветной радугой деревянные палочки. Запустим конвейер, упакуем наши сказочные карандаши в коробку и подкинем в корзину готовой продукции.
Всё это время Филя заворожённо слушал предложение Цветика. Постепенно его глаза загорались неподдельным интересом. Он даже рот приоткрыл.
– Я представляю радость людей, обнаруживших яркие цвета вместо серого однообразного графита. Вот человек берёт карандаш, и вместо скучных штрихов или букв появляется радостное многоцветие! Я прямо вижу, как дирекцию фабрики заваливают заявками на такие карандаши. Возможно, даже мой цех переоборудуют на выпуск таких необыкновенных карандашей, – мечтательно завершил Филя и расплылся в улыбке.
– Ну, так я пошёл?
– Давай! Тащи! А я пока запущу конвейер.
Цветика как ветром сдуло. Он обрадовался, что хоть чем-то порадует своего друга, внесёт разнообразие в его жизнь.
2
Начинающий журналист Перец Фаддей Аскольдович, вертя в руках простой карандаш, склонился над чистым листом. Он думал над заданием редактора газеты: сочинить статью о родном городе. Но ничего хорошего в голову не приходило. Дело в том, что вчера Фаддей, повздорив с любимой девушкой, наговорил ей кучу грубых слов и не сомневался, что между ними всё кончено. Весь мир теперь казался ему лишённым красок. Тут надо сказать, что он привык работать с текстом по-своему, не так, как другие писатели. Фаддей садился за компьютер лишь тогда, когда поставит жирную точку на рукописи. И эта точка была следом простого графитного карандаша. Почему он так работал? Как-то на этот вопрос писатель ответил так: "Понимаете, обычно, пока я не спеша затачиваю затупившийся грифель карандаша, я осмысливаю написанное, затем выстраиваю мысли в очередь, чтобы острым карандашом перенести их все на бумагу". Он вчера только купил пачку отличных графитных, как было написано на коробке, карандашей. "Ну, давай же, соберись, Фаддейка! – подбадривал он себя. – Надо работать".
"Наш город – большой промышленный центр", – написал журналист и задумался. Ему страшно не хотелось писать о сером смоге, окутывающем город по вечерам, о высоких заводских трубах, коптящих небо, о домнах и мартенах... И вдруг Фаддей увидел, что карандаш оставил ярко-жёлтый, затем оранжевый, а затем пурпурный след! Он страшно удивился! В эту секунду произошло невероятное: рука автора заскользила по листу будто сама по себе.
"Город, в котором я родился, осенью превращается в расписной терем. Деревья, будто щеголяя друг перед другом, наряжаются в яркие одежды. Ясени лимонным цветом брызжут в чистую синеву небес! Ивы, склонившись над водой, полощут русые косы, оставляя на поверхности маленькие плотики острых листочков..." На бумагу ложились живописные картины любимых уголков родного города.
"А какие разноцветные дома вырастают в новых районах! Двух одинаковых и не сыщешь". Цвета грифеля меняли оттенки, и Фаддей писал с таким воодушевлением, которого давно не испытывал.
"Ранней весной сердце радуется первой зелени. В нашем городе много скверов, парков и аллей, засаженных разными деревьями. В их кроны каждый год возвращаются певчие птицы. Позже, в разгар весны, все клумбы превращаются в живописные полотна импрессионистов! Просто фантастическое разнообразие красок: тюльпаны и нарциссы, за ними появляются разноцветные ирисы, им на смену приходят царственные пионы, затем красавицы-розы. Замыкают бал цветов хризантемы". Неожиданно грифель приобрёл нежный розовый оттенок, и по листу побежали строчки воспоминаний о цветущих деревьях.
"Сладкие ароматы фруктовых деревьев в садах дурманят головы влюблённым. Скучные одежды зимнего периода сменяются на лёгкие и цветные. В нашем городе проживают самые красивые девушки. Весной на каждом углу можно увидеть влюблённую парочку". И Фаддей красочно расписал все уголки города, где он встречался со своей любимой девушкой.
"Большую часть населения нашего города, – продолжал автор, – составляет молодёжь. Душа радуется, когда по широким проспектам в субботний день проезжают свадебные кортежи с разноцветными шарами".
Фаддей совершенно забыл о серой от пыли листве, о выхлопных газах, о дымном смоге. Будто всего этого и не было в его мире. Он стал описывать свою милую подругу: её яркие летние платьица, светлые волны волос, синие, как морская пучина, глаза, её яркие, манящие губы... И тут его осенило, что поссорились они из-за какой-то ерунды. И Фаддей понял, что любит только её и жизни без неё не представляет. И живо представил, как едет в свадебном лимузине со своей любимой по широким улицам родного города.
Журналист, конечно же, упомянул в статье, какое место в стране занимает их металлургический комбинат, сколько тонн стали и чугуна он выпускает. И, довольный собой, отнёс рукопись в газету. Редактору статья понравилась, и материал разместили на первой полосе.
После выхода статьи Фаддей обратил внимание, что лица жителей города стали более открытыми. По выходным люди потянулись в парки, скверы, на берег реки. Власти города на все заводские трубы установили противодымные системы. Фаддей помирился с любимой и, в романтической обстановке, сделал ей предложение руки и сердца.
Не оправдались только надежды домовых. Карандашную фабрику вообще закрыли. Теперь писатель набирает тексты на компьютере. Здание какое-то время пустовало, и домовые тосковали. Но молодой предприимчивый бизнесмен выкупил фабрику и устроил там молодёжный центр. О такой весёлой жизни цеховые даже не мечтали!
Татьяна Веретинская, г. Краснодар
