Продолжение. Начало читайте: 1, 2, 3.
Дверь фургона в очередной раз с грохотом отворилась. Чуть не задев лбом верхнюю планку, вовнутрь втиснулся грузный глава местной полиции, за ним следовал мэр.
– Всё! Моё терпение лопнуло! Ивашев, я не позволю убивать и калечить мирных граждан нашего города! Я отдаю команду на штурм! – бушевал Глава Полицейского ведомства. – Ваше бездействие отвратительно. Если бы не присутствие дамы, я бы высказал Вам всё, что я о Вас думаю. Кстати, почему здесь посторонние?
– Позволю Вам заметить, что этой операцией руковожу я, – растягивая каждое слово, ответил следователь, – Ваша же служба придана мне исключительно в помощь. Присутствующая здесь дама является свидетельницей, и ровно сейчас я веду её допрос.
В разговор вмешался мэр:
– Павел Степанович, ну, Вы можете мне гарантировать, что крови больше не будет? Наш город телевизионщики уже и без того превратили в Чикаго.
У него зазвонил телефон, и мэр поспешно покинул фургон, ничего больше не сказав. Вышел и полицейский генерал. Повисла гнетущая тишина. Все молчали и смотрели друг на друга.
Дверь фургона вновь отворилась, но вместо сурового начальства вовнутрь просунулась симпатичная головка практикантки Леночки.
– Павел Степанович, я Вам тут поесть принесла, бутербродов разных. Мы заложникам и бандитам еду доставляли, ну, я и о Вас позаботилась. Кушайте, всё свежее, с пылу с жару, прямо из кухни нашей мэрии.
Маргарита внимательно смотрела на миловидную девушку, и тут в её голове щёлкнул знаменитый тумблер.
Оставив пакеты, девушка исчезла.
Дождавшись, когда за ней закроется дверь, Марго произнесла:
– Павел Степанович, бандиты требуют медвежатника, значит, они не все сейфы открыли, значит, у них не всё получается, они ведь до сих пор ни машину, ни самолет не потребовали.
– Тоже мне, секрет полишинеля, – буркнул следователь. – Я это и без тебя давно понял. Ты лучше подскажи, как Зубилу этого уговорить, и как они из банка уходить будут. Они же не дураки, понимают, что все выходы оцеплены. Ну, заложники, ну, прикроются, а дальше-то что? В Африку полетят с домашними цацками-бирюльками? В банке есть что-то очень ценное, за обладание которым они на убийство пошли, только вот до сих пор они это заполучить не могут. Максим, что у нас там по тюремным делам?
– Медвежатника вот-вот сюда привезут, только проку от этого немного, в банк он идти категорически отказывается, с нами сотрудничать – тем более.
В кармане следователя зазвонил телефон.
– Главврач больницы требует, чтобы я срочно приехал, что-то с нашим управляющим Свешниковым не так. Максим, ты оставайся здесь, следи за обстановкой, а я поеду.
Марго с мольбой посмотрела на Ивашева.
– Можно мне с Вами? – в ней уже вовсю разгорался азарт прежней сотрудницы советской прокуратуры. Её мозг, как хорошая выдрессированная собака, почуял дичь и сделал стойку.
– Поехали, – буркнул Ивашев. – Одна голова хорошо, а две лучше. Только, чур, не мешать и не лезть с советами. Не люблю.
По дороге в больницу Маргарита рассказала Ивашеву о русском займе и о семье Телеон, об их ценных бумагах.
– Так чего же ты, – он замолк, чтобы не выругаться. – Какого лешего ты всё это время молчала?!
– Ну, во-первых, я и сама всё не сразу поняла, во-вторых, что бы это изменило? Вот теперь Вы всё знаете, и что?! Вам от этого сильно полегчало?
– Ладно, хватит ворчать. То, что у тебя ехидства на троих хватит, я ещё при нашем прошлом общении понял. Ты лучше скажи, как мыслишь дальше поступать, недаром твою голову у нас на доске почёта до сих пор держат. Давай излагай. Сказала «А», говори «Б».
– Надо нам туда казачка заслать, – Марго произнесла это, словно речь шла не о серьёзной операции по освобождению людей, а об очередной театральной постановке и вводе в спектакль нового персонажа.
– Кого? – не понял Ивашев. – Какого казачка? Ты что несёшь, деваха? Его же там на лоскуты порежут прям на наших глазах. Совсем с катушек съехала!
– Павел Степанович, и я, и Вы понимаем, что Зубило туда ни за что не пойдёт, значит, надо искать ему замену. Я, было, подумала о Максиме, но у нас город такой, что все друг друга знают, вполне вероятно, что его кто-то из заложников узнать может, да и бандит из местных враз опознает. Следовательно, надо просить помощи у Силуянова.
– У кого? У твоего урки-олигарха? Ты за кого меня держишь, чтобы бывший зек-законник нам помогал?! Нет, видно, мне точно пора на покой, мир перевернулся окончательно. Он же и бандюг засевших вытащит, и банк обчистит, как повар картошку. Пусти козла в огород. Ни за что! Я этого не слышал, а ты этого не говорила.
Пискнула мультяшная Масяня в телефоне Маргариты. Пришла длиннющая СМСка от мельника. Старик сообщал: «Судя по слогу в записках из банка, среди налётчиков имеется хотя бы один человек, который легко и бегло набирает в Word, причём пытается включить в текст слова и фразы из „Фени“, но для него это не родное, в колониях и на „малинах“ освоенное, а услышанное на стороне или почерпнутое из фильмов и книг. На мой взгляд, банда эта не из криминала, а, скорее, из каких-то охранно-спортивных служб, хотя вполне возможно, среди них есть и уголовники. Будь предельно осторожна, действия этих людей трудно предугадать!».
Войдя в палату, Марго и Ивашев сразу поняли, что Свешников умирает. Врач и медсестра суетились около него, ставя капельницы и делая уколы.
– Подойдите, господа, пожалуйста, ближе, – через силу произнёс человек на койке.
– Я им все ключи отдал, от всех ячеек, от сейфов с деньгами, только не сказал, что бумаги Ваши, Маргарита Сергеевна, я в сейф хозяина положил. От него ключа нет, только код. Я его им не сказал, я господину Силуянову обещал, что всё хорошо будет, я ему многим обязан, он меня когда-то давно от смерти спас, я добро помню. Телефон Силы, конечно, наизусть помню, а Ваш, Маргарита Сергеевна, записал на листок, всё хотел в телефон перенести, да не успел. Вот я этот клочок бумаги дворнику-то и сунул, пока меня налётчики совсем не скрутили. Выходит, пригодился, раз Вы теперь здесь.
– А почему они Вас отпустили? – спросил Ивашев, – девчонок задержали, охранников задержали, а Вас отпустили, странно это. Вы не находите?
– Я же им сразу всё отдал. И как ячейки открываются, показал, трусом прикинулся полным. Там ячеек у нас много, они спешили, сразу открывать стали, вот меня и вытолкали, ещё укол сделали и охранника убитого тащить заставили, а больше я ничего не знаю. Я им про сейф хозяйский ничего не говорил. Он в кабинете хозяина за картиной смонтирован. Кабинет почти всегда закрыт. Только когда хозяин приезжает, его открывать можно. Ключи в эту комнату только я и он имеем, даже уборщицу без нас туда пускать нельзя. Когда я пакет с бумагами туда клал, в сейфе ничего не было, он совсем пустой был. Я бумаги Ваши положил, а код прежний оставил на всякий случай – это дата рождения... – он замолчал, глаза его закатились, изо рта раздалось какое-то бульканье.
– Яд ему вкололи, – произнёс доктор, – сильнодействующий, но медленный, не сразу и разберёшь, пока кровь на анализ не взяли, не поняли, хотели переливание делать, да у него сердце слабое, хорошо, что вы успели приехать, ещё живого застать. Извините нас, мы делали всё, что могли.
В палате стало совсем тихо, только медсестра всхлипнула и накрыла простынёй тело бывшего управляющего банка.
– Много лет здесь работаю, а всё никак не привыкну к тому, что люди вот так уходят. Был человек, и нет его, – медсестра приложила платок к глазам и вышла из палаты.
Где-то на окраине города ухнуло, и сразу же зазвенел мобильник следователя. Звонил Максим. Ивашев включил громкую связь:
– Бандиты вытолкали ещё одну женщину с запиской и взорвали внутри здания гранату. Читаю: «Никакого штурма, взорвём всех, у нас взрывчатки хватит. Давай Зубилу, иначе начнём убивать. Последнее предупреждение, через два часа принимайте трупы».
Продолжение читайте через неделю.
Александр Ралот (Петренко) - член Союза писателей России, Золотое перо Руси, г. Краснодар