Семидесятые годы прошлого века. Кафедра спецдисциплин Краснодарского политехнического института.
Ура! Ура! И Ещё раз Ура! Два месяца на берегу самого, что ни на есть Чёрного моря. И сегодня ночью я вылетаю в аэропорт Дранды. Слово то какое заграничное, сразу и не подумаешь, что это наша солнечная Абхазия.
***
Приключения начались прямо на привокзальной площади. Местный бомбила ( не удивляйтесь, эта категория стяжателей существовала и в былые советские времена) на мою просьбу:
- На мелькомбинат. - Ответил -Харашо, кацо. Мигом даставлю.
И вот мы едем уже добрый час. Далеко позади остались огни столичного Сухуми, а впереди сплошная темнота да шум прибрежных волн.
Я очень прилично учил спецдисциплины в родной «альма-матер», а потому зарубил себе на носу, что мелькомбината без огней не бывает. Его цеха всегда должны светиться как новогодняя ёлка, денно и нощно выдавая на гора тонны муки, крупы и комбикормов. А огни на рабочей башне элеватора, в любую погоду, обязаны предупреждать низколетящие самолёты о приближении к опасному высотному объекту.
-Приехали кацо. Гони десятку.
Я вышел из машины. Кругом темень непроглядная. Посмотрел на водителя. Меньше всего тот был похож на былинного Ивана Сусанина. Да и я, если честно, ничем не напоминал польского завоевателя.
- Ты сказал мел комбинат. Я привёз. Здесь мел добывают. Детишкам такие квадратные карандашики делают. Что бы ими на доске писать. Буквы всякие или цифры. Короче гони десятку.
Так я познакомился с особенностями произношения русских слов в здешних местах. Сулугуни у них мягкое, а гласные буквы - всегда твёрдые. Без каких либо смягчающих знаков!
Прибыли мы в посёлок Нижние Эшеры где и располагался большой мелькомбинат аккурат к открытию столовой. Ни кадровика, ни тем паче директора ещё не было, а вот харчо уже был готов.
-Тэбэ скока хлеба.- Повар держал на весу здоровенную лепёшку.
- Мне, если можно половинку вот этого - Я показал на лаваш. - И пол порции харчо.
- Бэри всё. За дабавкой ходить тогда нэ нада.- Хохотнул повар.
Я зачерпнул ложкой харчо.- Горячие угли во рту, это всего лишь банальное сравнение. Скорее всего, под моим нёбом взорвали гранату- «лимонку», начинённую не взрывчаткой, а безумно острым перцем. Короче после трёх ложек предоставленные мне пол лаваша- закончились.
- Гаварил же тэбе, бэри цэлый. Я что по твоэму бэгун на дистанции. Мнэ лудям кушать гатовить нада. Ничего, скоро совсэм наша еда привыкнэшь. Это спэрва остро. Патом нармално!
***
Бригада в которую меня распределили работала по удивительному графику. Семь дней в ночь. Семь дней в день, семь во вторую смену и семь дней выходных. Это для того, чтобы в свои выходные можно было ехать в соседний Сочи и торговать там на рынке. Я попал как раз на семь дней выходных. Поселили меня в винном погребе (о чём конечно пожалели, но это уже потом). Больше никаких свободных помещений и даже коек у моей хозяйки не оказалось. Всё снимали отдыхающие «дикари», платившие реальные советские рубли, а не предоставляющие мешки с комбикормом, которыми рассчитывалось за мой постой руководство комбината. Благодать! Море, солнце, молодое вино и работать не надо, пока. Что ещё нужно студенту Краснодарского политехнического института. Но потом наступило- семь дней в ночь. Не было в моей короткой жизни периода, когда - не спать семь ночей к ряду. На третьи сутки, я вообще потерял временную ориентацию. Несколько часов полудрёмы в дневное время, под грохот все проникающих «Летки-енки» и «Мой адрес Советский Союз» - не в счёт. Короче, совсем скоро я уже мог спать в любом положении, и сидя, и даже стоя. Одно хорошо, работой меня не грузили. То есть вообще работать не заставляли. Я слонялся по гремящей мельнице, а потом падал в углу и засыпал мгновенно, свернувшись калачиком.
И вот однажды меня разбудила боль в правом боку. Кто-то нагло лупил по нему носком туфли. Я был молод и реакция (даже спросонья) у меня была отменная. Поймав рукой эту наглую обувь, я резко дёрнул её вверх. Директор комбината со всего маха шлёпнулся на бетонный пол.
- Ты зачем сюда приехал, спать? Дома спи. Здесь работай. За это государство тебе деньги платит.- Он потирал ушибленное место. -Утром зайдёшь ко мне, включу тебя в нашу команду по вольной борьбе. Подсечку здорово делать умеешь. Будешь честь завода защищать. Может быть даже, в сам Тбилиси, на соревнования поедешь. А сейчас, ступай работай.
Делать нечего, я поплёлся к своей бригадирше.
-Зина дай мне какую-нибудь работу. Сейчас директор с проверкой приходил. Меня попинал, за то, что бездельничаю.
-Как это попинал — удивилась бригадирша.
- Ну, как, как. В буквальном смысле.
-Ладно, ступай на первый этаж. Там есть вальцевая Лейла. Смотри как она работает. И делай всё то, что она делает. Топай студент. Мне и без тебя забот хватает.
Делать нечего. Я поплёлся на первый этаж. По дороге умылся под краном. От чего моё лицо мгновенно покрылось толстой коркой из муки и теста.
Лейла тряпкой смоченной в керосине протирала станки. Стал протирать их и я. То есть помогать. Вдруг меня кто-то крепко схватил за рукав.
-Да, что же сегодня за смена такая — подумал я.
- То туфлей мутузят, то за руки хватают.
Сзади стояла Лейла и качала головой.
- Парень, никогда в жизни больше так не делай. Тебе так делать нельзя. Не должен мужчина в своей жизни, в руки тряпку брать. Не его это дело. Иначе, сам тряпкой станешь. Иди выбрось её. Я так уж и быть никому не скажу. Иначе засмеют. Грех- то какой.
Побродив по территории и подышав свежим морским воздухом я вернулся в цех. Лейла бегала от станка к станку и крутила штурвалы. Стал крутить их и я. Если уж протирать станки не мужское дело, то колеса для управления станками крутить, уж точно, наше — мужское дело.
Закончилась смена, вместо душа я отправился на море. Сплавал до буйка и обратно да и поплёлся спать в свой винный погреб. Часов в одиннадцать за мной пришли. Усатый мужик в спецовке грубо растолкал. Правда, на этот раз руками.
- Началник цэха, крупчатник к сэбэ требует. Ступай. Злой как дьявол. Запросто зарэзать может.
Я опрометью помчался на комбинат.
- Ты паря конечно грамотный — гремел бас начальника цеха. И имеешь полное право проверять настройки станков. Ты уже без пяти минут, как инженер. Но вот видишь какое дело выходит. Лейла лучшая вальцевая нашей республики. А после твоих вывертов со штурвалами вальцевых станков вся бригада часа три разгребала завалы из муки и отрубей на этаже рассевов. Так, что в эту бригаду тебе больше ходить не стоит. Я такого завидного работягу в другое место определю. Уж не взыщи, заслужил. Иначе, не дай бог, несчастный случай на производстве, случится может. Сам понимаешь, люди здесь работают - резкие. Все сплошь горцы, во всех своих поколениях. Народ горячий, как харчо в нашей столовой.
***
Мои ночные смены закончились. Теперь я работал только в дневную смену. И работу получил очень даже денежную, но тяжёлую, донельзя. Дело в том, что наша мельница остановилась на годовой плановый ремонт. Ёмкости для хранения муки без тарным способом через пару дней опустели. А за мукой приезжали исключительно машины муковозы. Наверное видели их в своих городах. Такие длинные жёлтые и пузатые. С надписью вдоль борта -МУКА. Короче работа моя состояла в том, чтобы со склада тащить мешок с мукой. Поднимать его на лифте на верхний этаж, расшивать и высыпать муку в бункер. И так с утра до вечера. Платили за этот «сизифов труд», аж десять рублей в день. То есть за четыре дня я получал свою месячную стипендию, а за пять повышенную. Но уставал так, что даже хозяйского дармового вина пить уже не хотелось.
Через неделю, меня опять вызвал к себе начальник цеха.
- Проверяющий к тебе прибыл, аж из самого Краснодара. Преподаватель твой. Желает посмотреть, как ты тут азы мукомольного производства осваиваешь. А оно мне надо. Ты сейчас смоешься дня на три, а кто мешки с мукой в «бестарку» засыпать будет. Короче, я тебе ничего не говорил, а ты ничего не слышал. Работай как работал. К концу практики так мышцы накачаешь, что любого борца сумо на лопатки враз уложишь. Если конечно ноги не протянешь.-Он усмехнулся в свои иссиня чёрные усы.
- А твоего учителя, я беру на себя. К стати, что он из алкоголя предпочитает, не знаешь?
- Да, он у нас старенький, скорее всего язвенник и к алкоголю равнодушный.
Крупчатник опять усмехнулся в свои усы.
-Ну, это мы ещё поглядим. Давай топай на склад. Ты Зинке-бригадирше жаловался, что для тебя работы мужской нет. Как видишь нашлась. Всё. Позову тебя, когда надо будет.
***
Прошла ещё неделя. Преподаватель из института на территории комбината так и не появился. Я втянулся в работу и уже подсчитывал на что я потрачу такие огромные, кровью и потом заработанные, деньжищи.
- У тебя, вроде бы должен быть какой-то дневник по прохождению практики — буркнул начальник цеха, наблюдая как я лихо расшиваю мешок с мукой и высыпаю его в бункер для бестарного хранения муки.
- Имеется, но я его ещё не заполнял. Сами видите- некогда.
-Давай, какой есть. И работай дальше. Не дай бог, отдыхающие оголодают и похудеют. Что тогда делать будем.
А ещё через пару дней, он вернул мне дневник. На каждом пустом листе стояла размашистая подпись вузовского преподавателя.
Моему удивлению не было предела.
-Это ещё не всё. У тебя я так понимаю практика подходит к концу. Так вот держи от меня премию, за хорошую работу — и он протянул мне два билета в только что открывшиеся Ново Афонские пещеры. Бери девчонку, какая приглянётся и вперёд. Я там сам ещё не был, но говорят, что-то уму не постижимое.
- А можно спросить, - набравшись наглости, поинтересовался я. - Как вам это удалось?
Подписанный дневник перекочевал в мой глубокий карман.
- Тяжело — на распев ответил крупчатник. Твой «препод» действительно крепкий орешек. Ничего пить не хотел, кроме многолетнего вина из Верхних Эшер, конечно. Его там наши старики на свои собственные поминки заготавливают. Еле-еле у них выпросил. Так, что теперь обязаны старцы наши жить, и жить вечно. Дай бог им здоровья.
Абыста или мамалыга по-Абхазски
Эту кукурузную кашу в разных районах республики готовят по разному. Готовят двух видов. На Востоке из кукурузной крупы грубого помола, смешанную с мукой. А в Гудауте заваривают только из кукурузной муки, правда иногда добавляют манку.
Берём:
1) Один стакан кукурузной муки
2) два с половиной стакана воды
3) грамм сто солёного сыра;
4) грамм тридцать сливочного масла.
ГОТОВИМ
Кукурузную муку просеиваем и смешивают с водой, так чтобы не было комочков.
Ставим на плиту и доводим до кипения, но не снимаем, держим на маленьком огне минут тридцать, перемешивая. Добавляем сливочное масло. Чем лучше будем перемешивать, - вкуснее окажется наша каша. Готовность её определяем по тому моменту когда она перестаёт прилипать к деревянной лопатке.
Это ещё не всё. Очень важно правильно подать готовое кушанье.
Кашу надо выложить в глубокую миску, смазанную маслом. Затем аккуратно перевернуть и выложить на большое блюдо в виде каравая. Посыпать тёртым солёным сыром. Заметили? - Я про соль ничего не сказал. Мамалыгу готовят без неё. И правда, зачем, если в наличии острый солёный сыр.
Александр Ралот (Петренко) - член Союза писателей России, Золотое перо Руси, г. Краснодар