Психологическое волонтёрство

Инна Силенок

Продолжая тему психологического здоровья, сегодня пишу о том, как мы можем его обеспечить. Как я уже писала ранее – тремя видами психологической помощи: бесплатной, платной доступной и платной дорогой. Бесплатная психологическая помощь – явление неоднозначное. Сколько раз я слышала от опытных, именитых коллег: «Почему опытный специалист должен работать бесплатно?» или «Как может опытный специалист захотеть работать бесплатно?» Я улыбалась. Слушая эти высказывания, я уже более десяти лет вела приём.

Кто-то из моих давних знакомых, слыша этот наш разговор, вставлял что-нибудь типа «Инна Казимировна из Грозного, она пережила войну», намекая на принцип «ради» из экзистенциальной психотерапии. Постепенно ко мне прикрепилось прозвище «Волонтер по жизни».

Есть точка зрения, что бесплатная помощь не может быть качественной. Что она формирует выученную беспомощность у клиента. Что она обесценивает труд специалиста. Это всё может быть и так. И может быть по-другому. Всё зависит от специалиста. От того, как он выстроит свою работу. В какой структуре он будет эту бесплатную помощь оказывать, как это будет позиционироваться на государственном уровне. Есть множество факторов, влияющих на качество бесплатной психологической помощи, и психологической помощи вообще. И в ситуации, когда клиент за неё не платит, возникает ряд вопросов, которые должны быть тщательно продуманы, - должны быть обозначены четкие границы – то есть правила, в рамках которых клиент и психотерапевт или психолог-практик будут работать.

У специалиста должно быть грамотно выстроено пространство его работы не только в смысле его кабинета – рабочего места. - Сколько клиентов он готов в месяц принять бесплатно или сколько часов он готов в месяц бесплатно отработать. Должна быть понятна и посчитана в цифровом эквиваленте стоимость его бесплатной работы, должно быть понимание, как именно эта его бесплатная работа будет монетизирована. Работая бесплатно, мы можем быть участниками большого проекта, и тогда мы причастны к большому важному делу, это дает энергию.

Когда мы организуем волонтерский проект или подключаемся к его реализации, нами движет мотив помощи, улучшения мира, жизни людей, желание быть нужными. При этом мы обретаем друзей, приятелей и единомышленников, проявляемся, получаем опыт и новые знания, осваиваем новые стратегии, получаем бонусы в виде бесплатного обучения, благодарственных писем, кому-то важны часы в волонтерских книжках, это всё наполняет жизнь значимыми событиями, повышает самооценку и при этом по-разному воспринимается в обществе. Кто-то уважает и восхищается волонтёрами, кто-то до сих пор думает, что если человек работает бесплатно, то значит никто не готов платить за его работу. И в обществе ещё долго нужно будет проводить разъяснительную и воспитательную работу для того, чтобы люди, родившиеся в период развала Советского Союза и выросшие в лихие девяностые с их зарождающимся капитализмом, «киданием», когда количество денег привязалось к понятию «человек уважаемый» и возникло множество других перекосов из-за маятника от социализма к капитализму через слом всех существующих устоев, присущих советскому стою, перестали бояться «труда за идею».

Когда в марте 2020 года мы оказались на самоизоляции и одновременно с этим на Гос. Услугах, Добро.ру и других больших порталах появились объявления, что требуются волонтёры, одна из предлагаемых там вакансий была - волонтёр-психолог. Многие специалисты, как опытные так и молодые отреагировали, стали регистрироваться, готовы были приступить к бесплатной работе по оказанию психологической помощи, при этом представлений, как именно это будет происходить у большинства не было. Я собеседовала специалистов, зарегистрировавшихся на Добро.ру и слышала часто, что они думали, что это будет очная работа, и одним из мотивов было обретение свободы перемещений, что тогда для всех нас было недоступно.

Так же не каждый был готов к онлайн формату психологической помощи да и ещё по телефону, а тем более пугал формат текстового консультирования. Слишком мало информации для оказания качественной помощи, если ты не прошёл для этого специальную подготовку. Тех, кто помоложе, меньше пугал онлайн формат, но и опыта оказания услуг у них было не много, поэтому они и волновались меньше, что не справятся – критерии качества работы психолога у них еще не были сформированы. Большинство из них ради получения опыта и устремились в психологическое волонтёрство, тогда впервые на государственном уровне прозвучавшее со всех центральных каналов телевидения. Хотя за 8 лет до этого в Крымске 250 волонтеров психологов приехали помогать со всего русскоязычного пространства и их набирали я и Наталья Водянова. Я и помогающие мне коллеги распределяли их по ПВР, и работали они одновременно по 30-40 человек в сутки, и это были уже опытные специалисты не только как психологи, но и как волонтёры. Из Иркутска приехали коллеги, которые помогали МЧС в нескольких ЧС – и падения самолетов, и другие ситуации, для меня это был первый опыт работы и координирования психологов волонтёров в условиях ЧС. Я училась прямо на месте, было нелегко. Но возникала общность волонтёров психологов прямо на глазах. Мы много работали, и никак не соблюдали принцип десятины, когда 90% клиентов принимаешь платно и 10% принимаешь бесплатно. Энергии хватало только на бесплатную работу в Крымске. Даже вернувшись домой, мы полноценно работать не могли, соответственно не зарабатывали. – я говорю о тех психологах, у которых частные кабинеты, фирмы и т.д.. Люди приезжали – кто на неделю, кто на 3-4 дня. Я там была фактически 3 месяца с двухнедельным перерывом, когда муж меня вывез из Крымска через 22 дня после затопления практически насильно, - он боялся за мое здоровье и был прав. Я взяла на себя нечеловеческую нагрузку. Первые 10 дней в принципе самые тяжелые, это время меня никто не подменял, это было крайне тяжело, и я действительно болела. Нагрузка на здоровье в таких ситуациях – обычное дело. Мои коллеги это замечали, регулировали свою занятость, возвращались домой, отдыхали, потом снова приезжали. Это был бесценный опыт.

Так же мощнейший опыт психологического волонтёрства мы получили в Донбассе, когда ездили туда каждый месяц организовывать и проводить психологическую помощь детям в интернатах и ПВР, мирным жителям, людям с ОВЗ. Это тоже было большой нагрузкой на здоровье, но мы были на подъёме, понимали, какое важное дело делаем, радовались, видя счастливые лица детей, получая благодарности от руководства Донецкой республики, города Донецка, ополченцев. Благодарность людей, которым мы помогли – это главный бонус. И при очном приеме это чувствуется в значительно большей мере.

Уже в Крымске мы столкнулись с тем, что не все пострадавшие готовы участвовать в оказании им помощи. «Сделайте со мной что-нибудь» фраза, которая вызывает горькую улыбку, иногда сарказм, а чаще печаль. В Донбассе мы были в жёстких временных рамках, надо было за неделю сделать очень много, соответственно и работали мы с замотивированными клиентами. Менее мотивированные выпадали на долю обученных к тому времени нами же психологов волонтеров Донецкой стороны. А работая на горячей линии психологической помощи и в чат боте, мы получили шквал звонков от людей, которые жаловались, а менять ничего не хотели. И основной нашей задачей стала мотивация клиентов онлайн консультации на изменения, работу над собой. И тогда я предложила внедрить систему краткосрочной психотерапии и краткосрочной психокоррекции на горячей линии, отдельно работу с постоянными клиентами, которые на тот момент по международным нормам таковыми еще не являлись, и их можно было считать «задержавшимися». И работа с ними больше всего приводила к выгоранию психологов волонтёров, которые работали по 3 часа в день несколько раз в неделю. У нас была максимально обеспечена система бонусов для волонтёров – бесплатная учеба с образовательными сертификатами, супервизии, групповые терапевтические занятия, личная терапия, накопительные сертификаты, благодарственные письма. Спасибо всем коллегам, которые помогли мне это создать и внедрить. Хорошим мотивирующим бонусом было также, когда СМИ публиковали информацию о работе кого-то из коллег. Это было нечасто, но было. В этом смысле хорошо приходили на помощь региональные СМИ. Они писали о психологах волонтёрах своего региона, и это тоже было своего рода монетизацией – бесплатной рекламой. Хотя при нашем уровне культуры обращения к психологам, большой финансовой отдачи от этого не было, но профессиональная известность всегда приятна.

Теперь вся страна знает, что есть волонтеры психологи, что они могут помогать. Но единой федеральной горячей линии психологической помощи на сегодняшний день нет. А люди в ней очень нуждаются. Без неё не обеспечить психологическое здоровье населения в условиях пандемии. И мы делаем сейчас всё, чтобы такая линия заработала. А пока принимаем на Краснодарской региональной горячей линии бесплатной психологической помощи звонки со всей страны. И пишем гранты. И говорим о необходимости единой горячей линии в СМИ. И знаем, что нас услышат. И молимся. И если тот, кто читает эту мою статью может помочь, - помогите, пожалуйста. Нам нужна оплата услуг виртуальной АТС той фирме, которая их предоставит. Хотя бы. Хорошо бы, конечно, ещё население оповестить. Но это, если грант получить удастся. А пока мы работаем, и проводим наставничество молодых коллег, и обмениваемся опытом. И мы счастливы, потому что занимаемся любимым делом. Это счастье - видеть радостные глаза тех, кому мы помогли. Мы ради этого живём. Это и есть наше «ради».