Александр Христофорович Бенкендорф портрет работы Джорджа Доу Государственный Эрмитаж
Возьмём, к примеру, декабристы -
Свободы духом пленены,
Дворяне, но не монархисты,
"Даёшь крестьянину земли!"
И Александр Христофорыч
Сказал: "Похвально, господа,
Те, кто отдал крестьянам землю,
Те прощены раз, навсегда".
"Ах, нет таких, печально право,
А я своих то отпустил.
С землёй, да и налог державный
За них вперёд я заплатил".
"Для тех, кричащих в подворотне,
Чтоб все наружу с топором,
Живущим по своим законам -
Для тех на каторге их дом".
Оскар Хуторянский[1]
***
Несколько лет назад я закончил работу над книгой «Институт Благородства»[2], в которой одна из глав была посвящена удивительной женщине, «Секретной агентессе Его Высочества, Александра Первого», княгине Дарье Ливен — русской шпионке, (точнее — разведчице!) соблазнившей самых влиятельных политиков тогдашней Европы: министров иностранных дел — англичанина Джорджа Каннинга, австрийца Клеменса Миттерниха и француза Франсуа Гизо, старшего брата императора — Константина Павловича,[3] и премного сделавшей для нашей державы.
***
И пошли письма с многочисленными вопросами:
— А дальше?
— Продолжение будет?
— Почему вы ничего не написали о её знаменитом старшем брате? Как вы к нему относитесь?
— Главный жандарм Николаевской России, гонитель (читай: личный враг) нашего Александра Сергеевича, и его обаятельная и образованная сестра?! Как такое вообще, могло иметь место?
— За всю жизнь так до конца русский язык не выучил! С ошибками писал, начальничек, голубо-мундирный!
— Не знаете, почему он для своего корпуса выбрал именно такой цвет спецодежды?!
***
Вот я и решил во всём этот разобраться. И решить для себя, каким же человеком был... бывший генерал-адъютант императора Александра Первого, а затем, предводитель голубых мундиров, — глава корпуса жандармов, беспощадный борец с декабристами и надзиратель за поэтом Пушкиным, граф Александр Христофорович Бенкендорф?!
Бенкендорф и Пушкин
1821 год. Санкт-Петербург. Зимний дворец
— Милостивый государь, Вы должны прочитать, вот это, и, по возможности, незамедлительно ибо над троном, да и над всей нашей империей нависла смертельная угроза! — начальник штаба Гвардейского корпуса Бенкендорф протянул императору бумагу и продолжил, — сдаётся мне, что автора этого донесения, господина Грибовского следует незамедлительно поощрить, как верноподданного Вашего Высочества и …
— Полно вам, — оборвал его Александр Первый, — я на дню, до ста подобных посланий получаю, а бывает, и поболее. Однако раз вы настаиваете, то прочту, но позже, сейчас имеются дела поважнее.
***
В записке Грибовский подробно рассказывалось о тайном обществе под названием «Союз благоденствия», с фамилиями, явками, паролями и выводом: — незамедлительно всех заговорщиков арестовать, а ещё лучше, сразу ликвидировать его лидеров.
Самодержец не разделял мнение автора и своего генерал-адъютанта, ибо в серьёзность заговора против монарха верить не желал. Убрал бумагу в дальний ящик, да и забыл.
(Смею предположить, что если бы венценосец отнёсся к записке не столь легкомысленно и принял решение — дать делу ход, то возможно и не случилось восстания декабристов на Сенатской площади!)
***
Но записка Грибоского всё же сыграла свою роль! Царским указом, без объяснения причин, Александра Бенкендорфа неожиданно, понизили в должности.
Генерал, не получив аудиенции, написал царю письмо, в котором искренне недоумевал, чем он, патриот России, мог вызвать монаршее недовольство? Объясняться с одним из своих верноподданных император, не пожелал!
(Полагаю, что причина недовольства Александра Первого была в том, что он несколько лет назад вынашивал идею коренных преобразований в империи, но реализовать задуманное так и не решился! Однажды в откровенной беседе с одним из своих подчинённых, от коротко заметил: «Не мне их судить»! )
***
Настало время сказать несколько слов о выпускнике модного и очень дорогого (Там обучались отпрыски самых знатных родов: Гагарины, Трубецкие и.т.д.) пансиона... ордена иезуитов, под руководством аббата Николя. Познавал азы различных наук ученик Бенкендорф, из рук вон плохо, и посему, до конца своих дней писал как на русском, так и на французском языках, с серьёзными грамматическими ошибками.
Позже, став фактически вторым лицом в огромной империи, в служебных делах был крайне небрежен, но при этом, считал своим главным предназначением — видеть везде и во всё, опасность для существующего строя! И ещё, — смелости и отваги этому человеку было не занимать! Хотите примеры?
Вот первый:
«Гробы с размытого кладби́ща
Плывут по улицам! Народ
Зрит Божий гнев и казни ждёт»
А.С. Пушкин, «Медный всадник».
7 (19) ноября 1824 года. Санкт-Петербург
Вода в Неве поднялась более чем на четыре метра! Что стоило жизни нескольким сотням человек (точное число ни тогда, ни позже, так и не подсчитали!). Было разрушено до основания, около полу тысячи домов и несколько мостов.
***
Дежурный генерал-адъютант Бенкендорф стоял рядом с императором, на балконе Зимнего дворца. Мимо них, по площади, затопленной водой, течение несло деревянный дом, на крыше которого находились люди.
Сбросив мундир, адъютант, не раздумывая, бросился вниз, в ледяную воду, за ним последовал находившийся в карауле мичман.
Им удалось доплыть до отчаявшихся, спасти всех![4] Но факт остаётся фактом, когда промокший до нитки генерал, вновь занял своё место, подле самодержца, то был награждён «по-царски» — табакеркой с портретом самого императора, денежной премией в пятьдесят тысяч рублей, а также (!) прощением всех долгов перед казной!
***
«В тот момент император появился на балконе. Вдруг один человек из его окружения сбросил с себя мундир и кинулся прямо в воду. Это был генерал-адъютант Бенкендорф.» Тогда он многих спас от потопления»[5]
Александр Грибоедов
***
А вот второй:
14 декабря 1825 года. Сенатская площадь столицы
Александр Христофорович в этот день, как в предыдущие, безотлучно находился при новом Государе. Не таясь и не страшась пули, осматривал расположения мятежников, после чего убыл командовать верными царю войсками, расположенным на Васильевском острове.
***
— Назначаю вас членом следственной комиссии по делу этих… — только что взошедший на престол император Николай, не нашёл подходящих слов, и молча кивнул в сторону взятых под стражу мятежников, — и чего им не хватало?! Ведь и чины, и награды имели. Поместья, крепостные, титулы, деньги, — кругом...полный достаток!
— Ежели вас интересует моё мнение, — Бенкендорф на минуту замолчал, но, увидев, что император его слушает, плодожил:
— Это всё от исключительной развращённости ума! Всякое критическое отношение к существующему представляет собой опасность, а потому, крайне нежелательна! "Одна лишь служба, и служба долговременная, даёт нам право и возможность судить о делах государственных. Опасно для правительства, чтобы подданные рассуждали о них".[6] Если мне будет дозволено, я подготовлю соответствующий проект и представлю вам, Ваше Высочество на рассмотрение и утверждение.
12 апреля 1826 года
— Как и обещал, отдаю на вас суд, сей подробнейший документ, призванный бороться с тлетворным влиянием Запада![7]
— «Проект учреждения высшей полиции под начальством особого министра и инспектора корпуса жандармов» — прочёл самодержец и, не выпуская папки из рук, подошёл к окну, — ну, что же, идея вполне созвучна с моими мыслями.
Дело нужное и важное. Однако, почему служащих этого ведомства вы предлагаете облачить в ярко-голубые мундиры? Их же издалека видно будет! Разве это хорошо для сотрудников столь солидного учреждения?
— Территория вашей империи должна быть поделена на округа. И в каждый будет назначен свой жандармский генерал. Отделения корпуса надобно создать в каждом губернском городе и даже...в крупных уездных!
«Голубые мундиры» должны проникать в самые отдалённые уголки страны и общества. Они обязаны действовать открыто! Указывать всем на своё присутствие! И их отдающие голубизной мундиры, станут мелькать всегда в тех местах, где возможно даже лёгкое, незначительное... вольнодумство!
При этом они должны помогать слабым и оклеветанным, быть честными и бесконечно преданными, в первую очередь вам, мой государь, а во вторую — службе, при которой они имеют честь, состоять!
Выслушав монолог своего любимчика, Николай первый расхохотался, вытер слёзы и протянул платок Бенкендорфу:
— Ну, прям чисто моральный кодекс, — ей-богу. Надобно для будущих поколений записать. Возьмите этот платок, пригодится. Им вы будете вытирать слёзы всем униженным и оскорблённым. Пусть знают, что жандармы — это, в первую очередь — защитники, а не надзиратели, сатрапы!
***
25 июня 1826 года Бенкендорфа высочайшим указом назначили шефом жандармов, а чуть позже, ещё и главным начальником Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии.
***
«Может, Бенкендорф и не сделал всего зла, которое мог сделать, будучи начальником этой страшной полиции, но и добра он не сделал, на это у него недоставало энергии, воли, сердца».
Александр Герцен
1830 год
— Александр Христофорович, у меня к вам одна необычная и нижайшая просьба, — поэт стоял возле двери кабинета, не решаясь подойти ближе, и переминался с ноги на ногу.
— Александр Сергеевич, что-то вы сегодня совсем не решительный, на вас не похоже, — не отрываясь от бумаг, начальник Третьего отделения кивком указал посетителю на стул, стоящий подле его стола.
— Ежели вы о перлюстрации ваших писем, то напомню ещё раз, делаю это исключительно по государственной надобности, согласно высочайшему повелению.
— На сей раз я к вам по делу иного порядка, моего творчества не касаемого.
— Во как! Надо же. В таком случае я весь во внимании, — Бенкендорф опустил положил остро отточенное перо на специальный прибор и скрестим руки на груди, уставился на гостя.
— Дело касается моей предстоящей женитьбы, — нерешительно продолжил Пушкин:
— Дело в том, что родители невесты — Натальи Гончаровой, не по нраву моя неоднозначная репутация в обществе. Не могли бы вы, Александр Христофорович, дать мне положительную характеристику для будущей тёщи.
— Однако! — Бенкендорф встал из-за стола и начал расхаживать по кабинету, рассуждая вслух, — Помнится, вы ходатайствовали о назначении пенсии вдове генерала Раевского, и я это удовлетворил. Потом вы просили меня о напечатании пьесы «государственного преступника» Кюхельбекера. И если мне память не изменяет, она была напечатана, причём в типографии, при нашем Третьем отделении. Далее вы прислали новое ходатайство о переводе вашего младшего брата Льва из одного полка в другой. И тоже этот вопрос был решён положительно. Не много ли прошений с вашей стороны, господин поэт? И не выставляете ли меня на всеобщее осмеяние такой необычной просьбой?
Услышав это, Пушкин рывком, поднялся с места и поспешил к двери, стараясь как можно быстрее покинуть кабинет.
— Вам характеристику в устном или письменном виде? — неслось ему вслед. Адрес-то не забудьте секретарю оставить. Куда благожелательное письмо послать... прикажете?
***
По всей вероятности, рекомендательное письмо от самого начальника тайной полиции развеяло сомнение в семье Гончаровых. Ибо согласие на брак ими было дано.
***
«Я провёл у графа пять дней самым приятным образом. Не могу довольно нарадоваться, что приобрёл знакомство такого славного человека, каков хозяин здешнего места. Это, конечно, одна из лучших человеческих натур, когда-либо мной встреченных…».
Из письма Фёдора Тютчева. После беседы с Бенкендорфом, в его имении на мызе Фалль близ Ревеля (нынешний Таллин). Сентябрь 1843 года.
***
Я встретил вас — и всё былое
В отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое —
И сердцу стало так тепло…
Как поздней осени порою
Бывают дни, бывает час,
Когда повеет вдруг весною
И что-то встрепенётся в нас,
Фёдор Тютчев посвятил эти строки баронессе Амалии фон Крюденер.
***
Шли годы, и в отношениях между императором и начальником его тайной канцелярии пробежала кошка. Её звали баронессой Амалией Крюденер, и она имела статус — законная любовница Бенкендорфа!
Амалия фон Круденер
Нисколько не стесняясь, она время от времени приходила к нему на работу и раздавала указания подчинённым, от имени своего воздыхателя. Ей всё сходило с рук. Ради своей «последней любви» Александр Христофорович шёл на любые траты: делал дорогие подарки и безропотно оплачивал чудовищные счета. А её модистка Сихлер, ничего не утаивая, рассказывала об этом всем своим клиенткам. Когда заканчивались, личные средства, Бенкендорф не чурался запустить руку и в казённый бюджет. По столице гуляли слухи, что под влиянием госпожи Крюденер престарелый шеф полиции даже изменил православной вере и тайно перешёл в католичество!
В конце концов, Николай Первый отстранил его от государственных дел и послал, «как следует подлечиться» «на воды» в Карлсбад.
Увы, «Воды» не помогли. И осенью 1844 года граф Бенкендорф скончался на борту парохода, который должен был доставить его в родовое поместье, находящееся в Эстляндии.
***
«Законы пишутся для подчинённых, а не для начальства, и вы не имеете права в объяснениях со мною на них ссылаться и ими оправдываться!» - А.Х. Бенкендорф
[1] — https://stihi.ru/2017/09/09/10650?ysclid=lwq17wk711366263198
[2] — https://фб2.рф/institut-blagorodstva-43018691
[3] — https://flibusta.su/book/101246-institut-blagorodstva/read/?ysclid=lwpzoazn8f893306231
[4] — Правда, каким образом они это сделали, я во Всемирной паутине так и не нашёл!
[5] — Источник: https://kulturologia.ru/blogs/270617/35068/?ysclid=lwrf2z5ebc488616418
[6] — http://www.hrono.ru/biograf/bio_b/benkendorf9ah.php?ysclid=lwrhbt5i6k638522184
[7] — Актриса Нона Мордюква — Управдом в бессмертной комедии Гайдая «Бриллиантовая рука», цитирует, ставшую крылатой, фразу — Александра Христофоровича.
Александр Ралот (Петренко) - член Союза писателей России, Золотое перо Руси, г. Краснодар