Уважаемые читатели! Сегодня мы представляем вашему вниманию Интервью с Александром Валерьевичем Хайкиным – кандидатом психологических наук, автором метода саморегуляции и самотерапии "Рекодинг" (ранее "Стресс-Айкидо"), президентом Восточно-Европейского Психосоматического Общества, Действительным членом Европейской Ассоциации Психосоматической Медицины (EAPM), членом Общероссийского Совета по Психотерапии и Консультированию (ОСПК), членом Общественного ученого совета национальной СРО "Союз психотерапевтов и психологов". Психотерапевтом Единого реестра профессиональных психотерапевтов Европы (EAP), Официальным преподавателем Общероссийской Профессиональной Психотерапевтической Лиги (ОППЛ). e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript., сайт www.khaikin.ru
Инна Силенок: Александр Валерьевич, Вы развиваете свой метод. Он назывался Стресс-Айкидо. Вы его переименовали в Рекодинг. Расскажите, как появился Ваш метод. В чём он заключается?
Александр Хайкин: Зайду очень издалека. Тем более, что Вы наверняка потом спросите про психосоматику. Одно из двух больших научных направлений, которыми я занимаюсь, это разработка практик психологического лечения телесных заболеваний и работы со стрессом. А вот это "психологическое лечение", оно же "медицина разум - тело" или "психотелесная медицина" основано на двух идеях. Одна из них действительно психосоматическая идея. То есть, это идея о том, что у телесных заболеваний есть психологические причины. Соответственно, чтобы вылечить эти телесные заболевания, нужно убрать эти психологические причины. Понятное дело, что путем психотерапии. Но это только половина дела. Но есть еще другая идея, которая основана на том что с психологического пульта можно включать процессы телесного самоисцеления. Чисто физиологические процессы, но включать их психологически. И это необязательно должно базироваться на идее, что у всех телесных болезней есть психологические причины. Просто мы можем психологически вторгаться в физиологические процессы. Это тоже в каком-то широком смысле психосоматика, но не та, которая обычно имеется в виду. Как например, при осуществлении эффекта плацебо. Там нет никакого разговора о причине. Кстати, мой взгляд на плацебо, что его осуществление это результат одного из способов самовнушения. Когда мы что-то ожидаем, то это является тем, что запускает механизм самовнушения и в сторону исцеления. Ну или в сторону болезни, если ожидаем этого.
Инна Силенок: Да. И в чем именно заключается Ваш метод, как он работает? И с чего он начался?
Александр Хайкин: Если быть честным, то можно легко объяснить только механизм трансформации стрессовых эмоций в практиках Рекодинга. А вот почему его практики приводят к телесному исцелению пока до конца не понятно.
Но, в любом случае, в Рекодинге для того чтобы избавляться от телесных симптомов, телесных болезней и избавляться от стрессовых эмоций используется энергия самого стресса и энергия негативного переживания болезни. Поэтому он и назывался когда-то Стресс-Айкидо, он ведь использует энергию нападающего для преодоления самого нападающего. Ну собственно, как и все процессуальные методы. Мой метод относится к семейству, которое я называю процессуальным.
А с чего все началось? Началось с того что в 14 лет я вылечил себе бронхиальную астму. Когда я начал заниматься этим самолечением, я думал, что просто занимаюсь какими-то закаливаниями. Зимой ходил в рубашке или, в крайнем случае, в пиджаке в школу и из школы. И гулял так, ну, может быть, не очень подолгу. Но потом я придумал, что чтобы мне не терпеть этот мороз, чтобы не мучиться, мне нужно впускать в себя ощущение холода и позволять ему, как теперь бы я сказал на психологическом языке, спонтанную динамику. Это было первое рекодинское упражнение, которое я в 14 лет изобрел. Вот с этого начал.
Инна Силенок: Гениальный ребенок!
Александр Хайкин: Очень больной ребенок.
Инна Силенок: Александр Валерьевич, тогда Вы это создали. То есть, энергию стресса используете для работы с самим этим стрессом, для преодоления его последствий. Правильно понимаю?
Александр Хайкин: Не только стресса, любую энергию любого возбуждения можно и нужно использовать для лечебных целей. И не только для преодоления той эмоции, частью которой является это возбуждение. Приятные эмоции тоже можно использовать для какого-нибудь лечения.
Инна Силенок: И тогда каковы истоки Вашего метода? Кого Вы считаете своими учителями? К какому направлению, если более широко смотреть, это можно относить? Я была на ваших занятиях, то есть это и гипнотерапия, и элементы НЛП там присутствуют, и телесные техники, как я поняла, тоже имеют место быть. Вы как бы это всё-таки охарактеризовали?
Александр Хайкин: А началось всё с НЛП. Это первое моё психологическое образование. Я взял несколько принципов, которые потом легли в основу моих упражнений, которые я начал придумывать для тех тренингов, которые я в 99-м году начал вести. И прежде всего это тренинг, который назывался «Саморегуляция, самоизменение, самогипноз с помощью НЛП». Для него я придумал свои первые практики, тогда ещё довольно простые. Из НЛП я унаследовал правило «если ты хочешь что-то изменить, сначала к этому присоединись». А ещё такой мета-прием, который называется "рефрейминг контекста". То есть, если ты берёшь что-то, и это тебе не нравится, и ты создаёшь для него другой контекст, и он будет в этом контексте уже совершенно по-другому работать, хотя останется собой. Вот в принципе, многие практики Рекодинга используют этот мета-прием. Но уже потом, после НЛП я познакомился с теми людьми, методы которых действительно лежат в основе моего Рекодинга. Конечно, это Юджин Джендлин, который разработал метод Фокусирования. Эрнст Росси, любимый ученик Милтона Эриксона, который изобрел шикарный метод процессуальной гипнотерапии. На мой взгляд, его метод - одна из вершин современной гипнотерапии. Это конечно Арнольд Минделл, который, впервые слово «процессуальный» использовал прямо в названии своего метода, и честно признался, что процессуальные методы родом из шаманизма. Впрочем, как и половина современной гипнотерапии. И это, опять же, последователь Джендлина - Питер Левин с его методом Соматического Переживания. И опять же последователь Джендлина - Рон Курц, который изобрёл замечательный сбалансированный метод Хакоми . В его книге я нашёл подтверждение от авторитета, что тот путь, по которому я строю свой метод - правильный. И ещё, конечно, Дэвид Гроув, разработавший метод Эпистемологической Метафоры. Замечательный, сильный метод работы с посттравматическими переживаниями. Собственно, так же, как и у Левина. Людей, которых я обозначил как отцов процессуальных методов, я считаю не просто своими учителями, а я продолжаю их традиции. А зачем я начал создавать свой метод? - Дело в том, что при всей своей эффективности и замечательности, которая исходит из того, что эти методы берут в союзники того, с кем борются (вот этот принцип Айкидо!), три из шести этих методов вообще не применимы для самостоятельной работы. Принципиально требуется сопровождающий психотерапевт. Три из них заметно теряют эффективность, когда я делаю это сам без учителя или терапевта. И я тут задался вопросом, какими должны быть практики, которые люди могли бы делать самостоятельно, просто научившись, и дальше уже от учителя никак не зависеть. И вот появился Рекодинг. Причем, многие свои практики я изобретал для себя.
Инна Силенок: И что стало происходить? Вы стали работать именно в своем методе?
Александр Хайкин: Конечно, не только. Этот метод, во всяком случае, пока занимает довольно узкую нишу во всём объёме психотерапевтических и саморегуляционных запросов. Этот метод, как мне кажется, оказался чемпионом среди методов скорой помощи.
Инна Силенок: То есть в остром состоянии, то, что надо сделать быстро, прямо здесь и сейчас, Вы используете свой метод. В других случаях Вы используете какие-то более долгосрочные и глубокие варианты, другие методы. У вас появился метод, и, соответственно, наверное, Вы сейчас кого то ему уже учите?
Александр Хайкин: Все выпускники моих долговременных или годовых курсов проходили через один или два семинара по практикам Рекодинга, но это, конечно, про клиентский уровень. Но поскольку у них есть культура работы с переживаниями, работы с трансом, то они запросто включают в свою гипнотерапевтическую работу и другую психотерапевтическую работу практики Рекодинга. Я иногда встречал, что кто-то из людей, которые попали ко мне в группу, говорили «да, мы знаем эту практику», и называют кого-нибудь из моих выпускников. Это конечно очень приятно.
Инна Силенок: Очень хорошо. И есть уже клиенты, есть ученики. Теперь осталось спросить про книжки. Учебник по Рекодингу будет?
Александр Хайкин: Да, эта книжка давно у меня в голове. И эта книжка - не монография, это книжка для народа, - популярная книжка. Но во-первых, я не доделал некоторые вещи, которые я считаю абсолютно необходимым доделать, прежде чем писать эту книжку. Когда посчитаю, что я в силах уже написать то, что будет понято однозначно, и что я не очень буду нужен для того, чтобы уточнять детали, то я начну писать эту книжку. Но это не всё. Я очень медленно пишу, и я наблюдаю эффект, что когда я начинаю писать какую-нибудь серьёзную статью, то сразу как-то сами разбегаются клиенты, семинары. А книга это дело очень долговременное. Поэтому я никак не выберу момент, когда смогу себе это позволить.
Инна Силенок: То есть все равно мы ждём книжку, - это здорово. А на фоне этого Вы ведете достаточно активную и многообразную профессиональную жизнь. То есть Вы обучаете, принимаете клиентов, руководите Восточно-Европейским Психосоматическим Обществом, которое объединяет серьезных специалистов с достаточно обширной географией. Расскажите, пожалуйста, немножко о своей общественной организации.
Александр Хайкин: Родилась она из конфликта психологов и врачей, по поводу того, что считать психосоматикой, а точнее, что может себе позволить психолог в работе с телесными заболеваниями, а что нужно отдавать врачу "под правильное лечение" На одном серьезном симпозиуме после моего доклада состоялся большой спор, который продолжился на круглом столе, и практически вся аудитория разделилась на две группы, которые я там в кавычках называю врачами и в кавычках называю психологами. Конечно, те, которые "психологи", - так половина из них тоже врачи. И вот та половина, которая была, грубо говоря, за меня потом и составила довольно большую часть костяка этого Восточно-Европейского Психосоматического Общества. Ну, конечно, плюс мои ростовские единомышленники. Это было 10 лет назад, в мае 2011 года. Восточно-Европейское Психосоматическое Общество существует с 2013 года. Наверное, его еще долго могло бы и не быть, если бы Вы, Инна Казимировна, меня бы мягко не пинали бы и не активизировали мою деятельность в подобных вопросах. И я "собрался" и зарегистрировал в начале 2013 года наше Общество, и оно стало официальным.
Инна Силенок: И при этом в 2011 году вы собрались, вы поняли о том, что объединяться надо, что вы единомышленники, что это нужно развивать. 10 лет - это уже тот срок, по истечении которого можно говорить о каких-то итогах. То, что удалось сделать, изменить, доказать, на что удалось повлиять? Что, может быть, удалось осознать? Существование общества к чему привело лично Вас, и что сделало для развития психосоматики в целом, - как Вы считаете?
Александр Хайкин: Пока, к сожалению, я скорее оцениваю итоги этих десяти лет как скромные и не всегда удачные. Важным и интересным итогом работы нашего Общества можно считать те конференции и симпозиумы в разных форматах, которые мы провели. И мы обогатили друг друга своим видением. И многие специалисты - врачи и психологи стали гораздо ближе к психосоматической теме.
Но для меня очень значимым в работе нашего Общества был выпуск научного журнала «Психосоматика и саморегуляция". Мы хотели, чтобы он стал в области психосоматики такой дискуссионной площадкой между разными точками зрения. Но оказалось, что специалисты, чьи точки зрения были близки с точкой зрения, разделявшейся большинством в редколлегии, с удовольствием писали в наш журнал. А те, кто разделяют сколько-нибудь противоположные представления, они "отмалчивались" или писали в наш журнал на только косвенно относящиеся к психосоматике темы. Мы выпускали его два года. И я понял, что время того, что было в мире советских академических журналов, ушло, во всяком случае пока.
Инна Силенок: Дискуссионная площадка - это хорошо. Даже когда мы просто проговариваем, что думаем, - это уже важно. Об этом могут узнать другие люди, поэтому может быть сейчас просто такой этап у журнала, период созревания, чтобы на новом качественном уровне возобновить этот диалог в каком то ином формате. Александр Валерьевич, из каких регионов, стран специалисты работают в этом обществе?
Александр Хайкин: Ну я раскрою секрет. На самом деле оно Восточно-Европейское не в том смысле, что это по всей Восточной Европе, нет. В него входят специалисты из Европейской части России. То есть это Москва, Петербург, Екатеринбург, Ярославль, Рязань, Нижний Новгород, Ростов, Саратов, Краснодар. И так далее.
Инна Силенок: И Общество их объединяет. Вы проводите конференции, Вы проводите симпозиумы, и вы обменивались опытом. А у нас есть еще другие психосоматические общества. И в стране, и в ближнем зарубежье. Вы как то взаимодействуете, и вы чем-то кардинально отличаетесь?
Александр Хайкин: Да, конечно! Мы и общаемся и отличаемся. Раньше нашего Общества возникла Санкт-Петербургская Психосоматическая ассоциация. Там преобладает более "врачебная" точка зрения на психосоматику. В Европейской Ассоциации Психосоматической Медицины, довольно разнообразная палитра мнений. Да. не думайте, что в нашем Обществе у нас у всех одинаковые представления и интересы в психосоматике.
Инна Силенок: Я помню, что еще задолго до то о, как Вы начали разрабатывать свою "эволюционную концепцию психосоматогенеза" (о ней мы еще поговорим), Вы предложили гипотезу о природе онкологии. Расскажите о ней! Это очень интересно.
Александр Хайкин: Если очень коротко, то, что такое онкология? У онкологии есть способы уходить от иммунного ответа. Иммунитет в норме должен обнаруживать такие "нехорошие" клетки и их уничтожать. И обычно он это и делает, но вдруг в какой то момент перестает. И тогда рождается раковая опухоль. И почему это с иммунитетом вдруг происходит? Он что, в сговоре с опухолью? Мне кажется, что, в большом эволюционном процессе есть некоторая "оппозиция" - бунт против необходимости стареть и умирать от старости. Сейчас поясню. Известно, что все соматические клетки должны, проживши свой век, умереть. Есть три вида клеток, которые никогда не умирают. Половые клетки, стволовые клетки и онкологические. Но стволовые клетки превращаются в обыкновенные - "соматические". То есть смертные. А онкологические в обыкновенные превращаться "не хотят". И. на мой взгляд онкология - это бунт против необходимости стареть и умирать от старости. Но бунт, который уже был пойман эволюцией и сделан одним из её инструментов. Эти бунтовщики, как известно, умирают раньше. У меня есть идея, как использовать эту гипотезу в психосоматотерапевтической работе.Но пока не было возможности это проверить.
Инна Силенок: Это не простая задача?
Александр Хайкин: На мой взгляд, она непростая только в организационном плане.
Инна Силенок: Очень интересно! Александр Валерьевич, Вы пришли, получается, в психологию практическую из зоопсихологии...
Александр Хайкин: На самом деле, совсем нет. Просто случилась такая забавная история. Я изучал людей и доказывал, что для того чтобы люди могли думать абстрактно, не так сильно нужны речь и язык. Ну не так, как нас учили в школе и ВУЗе, как утверждало основное большинство теорий на эту тему. Эти теории ошибались, ставя во главу угла речь и язык, а на второе место уже, как их следствие, абстрактное мышление. Точнее, они ошибались, утверждая невозможность противоположного . В теории я это доказал, проанализировав все основные теории.на эту тему. Но для того, чтобы доказать, что абстрактное мышление действительно существует отдельно от языка и речи, мне нужна была какай-то "модель" человека, которая не умеет разговаривать и умеет абстрактно мыслить почти как мы. И я её нашёл в человекообразных обезьянах, и это была не зоопсихологическая задача, это была совершенно общая психологическая задача. Мой научный друг, человек, который представил меня к работе с обезьянами, и заставил меня реализовывать те самые проекты экспериментов, которые я разработал, - наш великий обезьянщик Леонид Александрович Фирсов, конечно, хотел, чтобы я и дальше продолжал заниматься обезьянами. Но я этого не имел в виду, мне нужно было просто доказать вот что: «Посмотрите, вот человекообразная обезьяна, она в нашем понимании языком не владеет, хотя у неё есть языковая способность, речью она тоже в нашем понимании не пользуется, хотя может ей обучиться. Но посмотрите, какие сложные выборы она делает, выборы, которые можно сделать только на основании сформированного абстрактного понятия». И поскольку большую часть того времени, когда я занимался этой темой, я был сотрудником Ростовского зоопарка (сначала старшим научным сотрудником, а потом, завотделом науки), то в общем для всех была такая легенда, что я занимаюсь зоопсихологией, иначе, чем я занимаюсь в зоопарке?
Инна Силенок: Теперь понимаю. Интересно. И когда вы эти закономерности заметили, то что дальше? Вы это всё оставили и стали заниматься только людьми?
Александр Хайкин: Потом мне стала очень интересна другая тема. И несмотря на то, что к моменту защиты кандидатской у меня была уже практически написана по этой же, как бы обезьяньей теме, докторская, я всё-таки не стал продолжать работу в старой теме. Я решил заняться другой темой, которая связана была больше с людьми, чем с животными. Она меня манила давно. И это была тема на стыке психологии и психоэнергетики. Она была тогда почти модной. Защищались диссертации, в том числе и докторские. Да, я знаю одного доктора наук, который защитил диссертацию по теме ясновидения. И я хотел пойти его путём и исследовать телепатию и лечение руками, которое тогда практиковал. Но череда событий, в том числе, трагических, привела меня в рабочее поле психотерапии. Кстати, тогда я уже заинтересовался и темой психосоматики. И так получилось, что 23 года я уже работаю психотерапевтом и тренером.
Через некоторое время мы предложим вашему вниманию вторую часть интервью с Александром Валерьевичем Хайкиным.
Интервью взяла Инна Силенок