13 июля 2022 года, вторая половина дня. Мы едем с психологической миссией Народного фронта из Старобельска в Рубежное. Рубежное освободили, говорят, что там уже почти не опасно, мин мало, снайперов быть не должно. Едем просёлочной дорогой через поля. Восхищаемся урожаем, высказываем надежду, что всё удастся собрать, не будет диверсий, и у населения ЛНР будет и хлеб, и подсолнечное масло. Рожь, пшеница, совсем молодые подсолнухи демонстрируют то, что здесь благодатные места, плодородная почва, прекрасный климат.
Глаз радуют летние цвета, - буйство зелени, лесополосы между полями. Если бы не обугленные автомобили на обочинах, не воронки от мин и не хлопки звуков выстрелов, можно было бы забыть, что мы едем по территории, где совсем недавно – две недели назад ещё шли бои. Забыть не даёт и полностью разбитая дорога – вся в воронках от мин и взорванных снарядов. О таких дорогам принято шутить: «дорог нет, есть направления», но шутить не хочется, хотя мы стараемся это делать. Когда находишься на территории контрастов, мозг начинает защищаться разными способами. Кто-то начинает сыпать терминами, кто-то вспоминает анекдоты, кто-то рационализирует происходящее.
Мы некоторое время плутаем, и потом находим всё-таки детский сад «Дельфин», в подвале которого создано бомбоубежище, и в нём живут много людей, лишившихся своих квартир во время бомбёжек и артобстрелов ВСУ. Чтобы зайти в это бомбоубежище, нужно сильно наклониться и быть компактной комплекции, - низкий и узкий проход, темнота, большая скученность людей, говорящих кто по-русски, кто по-украински. Попадаешь словно в небольшой подземный городок со своим укладом и удивительной атмосферой.
Здесь все не только друг друга знают, здесь друг друга опекают, помогают, заботятся. Мы приехали одновременно с раздачей лекарств. Руководитель этого ПВР – Ольга Николаевна (я не записала её фамилию, теперь жалею об этом) сама взяла на себя функции организации и руководства и прекрасно справляется со своей миссией. Людям готовят и привозят горячие обеды, у людей есть медсестра, за теми, кто не может ходить, ухаживают. Мы стали общаться с людьми и столкнулись с тем, что поговорить люди готовы, а принимать психологическую помощь не хотят. И тем более не готовы работать с травмой. Говорят о потерянном жилье, отсутствии информации и связи с родственниками, привозной воде, но на эмоциональное состояние не жалуются. «У нас здесь весело», - говорят.
Вообще атмосфера в «Дельфине» очень напоминала пионерлагерь. На улицах жгут костры, рассказывают друг другу байки, страшилки, реальные истории вперемежку, поют песни, рассказывают анекдоты, подшучивают друг с другом, приютили животных, принимают роды у собак и кошек, выращивают котят и щенков, причём коллективно, объединяются в малые группы по интересам. Парами ходят проверять частично уцелевшие квартиры и никуда не хотят уходить из бомбоубежища. Регрессировали, чтобы защититься от происходящего. Образовался гомеостазис с мощнейшими связями, у каждого жителя, - а их больше ста человек, - своя роль, их жизнь здесь наполнена новым смыслом. Кто-то осознаёт, что происходит: «Мы с детства так не общались и не дружили», кто-то просто живёт сегодняшним днём: «здесь спокойно, мы в безопасности, нас кормят».
Мужчина, с которым я проводила психологическую работу (ДПДГ бабочку, косвенные внушения, рефрейминги) – врач по образованию, обездвиженный после инсульта, пытался шутить: «А куда нам теперь деваться? Вот выйдем мы с женой отсюда, и что нам делать? Я не хожу, работать не смогу, а здесь столько красивых женщин, вот Вы пришли», - улыбается. Я тоже шучу в ответ, а сердце сжалось. Действительно, как им теперь жить? Возраст предпенсионный, ноги отказали. Борется с депрессией. Стараюсь помочь ему и его супруге. Помогаю ей убрать ком в горле, вызванный обидой на всю ситуацию в целом: пандемию, - они оба с мужем переболели, а потом у мужа случился инсульт, потом их начали бомбить, теперь вот лекарств нужных не достать, дети далеко, связи с ними нет. Ком убрали, а ситуация осталась.
Иду по темным помещениям бомбоубежища. Вижу, что коллеги ещё работают с бабулечками. Гульнара Самсонова уже завершила работу с женщиной 74 лет, с жалобами на беспокойный сон, тревогу, то, что отказывает правая нога, боли в пояснице (возможно потому, что спит на детской кровати с марта месяца). Дочь у неё в Киеве, нет связи с ней, бывший зять в Луганске - звонит и передаёт пакеты с продуктами. Делаем, что можем: ДПДГ бабочка, простукивание по акупунктурным точкам, косвенное и прямое внушение через создание образов. Это уже практически стандартный пакет, в этих условиях универсальный. Гульнара Хайдаровна даёт женщине техники самопомощи для снятия тревоги и облегчения засыпания, оставила 2 пакетика нимесила (на всякий случай).
Состояние улучшилось, женщина смогла самостоятельно сформулировать цель и план действий, дыхание у неё выровнялось. Коллега перешла работать к другой пожилой женщине через 2 кровати от предыдущей. Эта бабулечка помоложе. Ей 68 лет, одинокая, жильё сохранено (без окон) в состоянии сильной тревоги. Вижу, как Гульнара делает технику ДПДГ через движение глаз, потом технику эмоциональной свободы (простукивание).
В другой части этого же большого помещения работает Людмила Озерова. Сидит на кровати, общается с лежащей на ней пожилой женщиной. Женщина рассказывает о своей ситуации, техники делать не хочет. Оглядывается на соседок и говорит: «ничего, у нас нормально, соседи помогают».
Состояние всех, с кем удалось поработать улучшилось. Но тема актуального состояния – то есть настроя, эмоций – не самая главная здесь. Пока жители этого ПВР находятся вместе в бомбоубежище в своём гомеостазисе, они чувствуют защищенность, общение друг с другом стало для них главной опорой, соседи – те, кто живёт в этой же комнате, заменили родственников и друзей, кому-то - семью. Руководитель этого ПВР рассказывает, что уже пора расселять людей. Кто-то может возвращаться в свои квартиры, у кого только окна повылетали, но никто не хочет отсюда уходить. И это уже становится ощутимой проблемой. Люди готовы продолжать и дальше жить в этих антисанитарных условиях как в детской сказке, где зайчата в тесной норке прижались друг к другу и друг друга грели…
А мы возвращаемся по просёлочной разбитой дороге в Луганск. Ехать два с половиной часа. Успеть бы на ужин до закрытия ресторана в гостинице. Всё остальное уже точно закрыто, скоро комендантский час. Обедать в Старобельске мы не решились, хотя удивительно оптимистичная и сильная руководитель ПВР – Ольга Ивановна предлагала нам обед. Съёмочные группы федеральных телеканалов, которые в этот день были с нами, пообедали, а мы не смогли. Мы что-то едим, - ужин в гостинице «Дружба», где мы жили первые дни нашей работы, прошёл как-то «на автомате». Иду в номер. Мгновенно засыпаю. Завтра утром нам ехать в посёлок Весёлый. Название вызывает улыбку. Но об этом в следующей статье через несколько дней.
Инна Силенок - главный редактор, психолог, президент МОО РПП, член Союза писателей России, психотерапевт Европейского и Всемирного реестров, Мастер-тренер НЛП, эриксонианский гипнотерапевт, г. Краснодар
