Сейчас тема снятия психологической травмы звучит постоянно не только в психологических кругах. К травмированным потерей близких и ухудшением состояния здоровья после несколько раз перенесенного ковида-19, добавились еще несколько категорий граждан, получивших психологическую травму: раненные бойцы, беженцы, эвакуированные, люди, живущие под постоянными обстрелами в приграничных зонах, члены семей военнослужащих: как мобилизованных так и служащих по контракту, учителя в школах, где дети как зеркало транслируют психоэмоциональное состояние родителей, врачи, получившие нечеловеческие нагрузки с постоянной угрозой жизни и здоровью на пике пандемии… Список категорий людей, получивших психологическую травму, можно продолжать бесконечно.
И при этом к психологам обращаются единицы. И даже когда в рамках благотворительных проектов у людей появляется возможность бесплатно получить психологическую помощь, они в лучшем случае соглашаются поговорить с психологом о беспокоящих их проблемах. Делать техники, позволяющие реально снять психотравму, клиенты и пациенты редко соглашаются: не хотят, боятся. Их можно понять. Причин этого нежелания делать психотерапевтические техники много. И если не рассматривать набившие оскомину предрассудки, лежащие в основе общих страхов обращаться к психологам, - вдруг меня там «зомбируют», «загипнотизируют», «узнают обо мне что-то такое…», - а поговорить о специфических, тех, что связаны именно со спецификой работы с психологической травмой, то можно выделить несколько классов причин уклонения от глубокой психологической работы с психотравмой:
- Страх, что работа будет продолжаться долго и проходить мучительно.
- После долгого проживания с травмой страшно расстаться с ней, - что после этого останется в жизни?
- Сильные эмоции от проживания травматического эпизода «жалко» отдавать. Нет более яркого события в жизни
- От одних мыслей о психотравмирующей ситуации возникает усталость. Как еще «вариться в этом» дополнительно? Хочется забыть, не трогать, не бередить рану.
- Стыдно говорить о себе в травматическом состоянии. Не чувствуя себя субъектом, клиент/пациент плохо думает о себе, стесняется представать в таком виде даже перед специалистом.
- Если травма связана с гореванием, потерей близких, то присутствует вина: «как же я перестану страдать и мучаться? Это нечестно по отношению к умершим/погибшим.
- Состояние психотравмы «извиняет» за всё, что не делается, не получается. Это как индульгенция за несостоятельность. «После того, что я пережил, что вы от меня хотите?»
- Через три-шесть месяцев, - у кого как, не снятая вовремя психологическая травма переходит в ПТСР, перестает замечаться, уходит в телесные проявления и привычное поведение, которые не осознаются и не связываются с полученной травмой. Человек начинает бороться с симптомами, а не с их глубинными и теперь уже отдаленными причинами.
- Чтобы как-то справиться с сильными переживаниями, человек уже нашел способ компенсаций – переедание или «заедание», алкоголь, антидепрессанты, «зависание в планшетах», лежание перед телевизором и т.д. И теперь фокус внимания родственников на этих, их не устраивающих, суррогатах, а не причинах, вызвавших это поведение.
И конечно, я не все причины перечислила. Одной из них достаточно, чтобы не соглашаться на работу с травмой.
И всё бы ничего, если бы у травмированных людей не снижалось качество жизни, если бы они могли работать и учиться, если бы у них не нарушался сон и пищевое поведение, если бы они не проявляли агрессию и аутоагрессию. А все эти и многие другие симптомы психологической травмы делают человека «другим». Его родственникам с ним тяжело. И родственники начинают уговаривать его обратиться к психологу. И клиент приходит к нам на прием. И у нас появляется шанс реально помочь.
И наша работа будет состоять из двух основных компонентов:
- Собственно работа с травматическим эпизодом или эпизодами, начиная с того, который вызывает самую сильную эмоциональную реакцию.
- Постоянная утилизация внутренних возражений клиента/пациента.
А после того, как мы реально проработали травму, мы должны еще выстроить образ прекрасного будущего. Но не просто картинку, а некую стратегию реальных действий в новой жизни без травмы. Теперь, когда травмы нет, что есть? Что будет, чем заниматься? Куда направить высвободившуюся мощнейшую энергию страдания?
Получение ответов на эти вопросы и выстраивание новой стратегии, которая воодушевляла бы, а не просто вызывала доверие и слабенькую реакцию в стиле «было бы неплохо, но…» - это непростая задача, требующая высокого профессионализма и определенных особенностей личности психотерапевта или психолога-консультанта.
Поэтому важно понимать, что травма-терапевт – это не просто специалист, который обучился техникам по снятию психологической травмы. Это специалист, обладающий рядом профессиональных компетенций:
- Коммуникативная компетентность
- Навык выявления возражений, работы с ними
- Навык выявления и утилизации вторичной выгоды
- Навык системной калибровки
- Навык быстрого формирования у клиента эмоционального интеллекта
- Навык снятия травмы – владение техническим инструментарием
- Владение техниками работы с состоянием
- Владение языком косвенных внушений, метафорическим языком
- Навык выявления склонностей, одаренности, таланта у клиента
- Навык постановки целей и выстраивания стратегий по их достижению.
А для того, чтобы эти навыки мы могли применить, необходимо в первую очередь уметь управлять своим состоянием, постоянно прорабатывать свои собственные проблемы, осуществлять профилактику своего эмоционального выгорания, следить за своим качеством жизни.
То есть работа с травмой предъявляет высокие требования к личности психотерапевта или психолога консультанта. Травма-терапевта нужно воспитать, чтобы он мог осуществлять деятельность по работе с травмой клиента/пациента на стыке психотерапии и педагогики. Работа с травмой – это системный процесс, состоящий из двух компонентов, которые постоянно сменяют друг друга:
- Убираем то, что мешает полноценной, качественной жизни;
- Обучаем новой стратегии реагирования на обстоятельства, поведения, деятельности, - новому навыку.
Причем на протяжении всей работы с травмой мы постоянно что-то убираем и чему-то обучаем. Убирать мы можем сопротивление, усталость, агрессию, вину, страх, саботаж. Обучать шкалированию эмоций, поиску у себя ресурсных состояний, поиску подходящей метафоры, успешного опыта в прошлом, на который можно опираться, или его моделированию у других людей, и др.
Мы с супругом много лет обучаем специалистов методологии и практике работы с психологической травмой. Присоединяйтесь.
Инна Силенок - главный редактор, психолог, президент МОО РПП, член Союза писателей России, психотерапевт Европейского и Всемирного реестров, Мастер-тренер НЛП, эриксонианский гипнотерапевт, г. Краснодар
