Белые снежинки медленно кружились за окном, как юные балерины на сцене Большого или Мариинки. Желтый тусклый свет из окна заменял софиты, а небесное Северное Сияние добавляло красок в этот странный завораживающий танец. Легкий ветер наигрывал какую-то музыку. Удивительную загадочную музыку, благодаря которой, весь пейзаж за окном казался фантастически неземным.
Чёрное вечернее Платье от Диора, повело кружевными плечиками и запричитало:
- Я так больше не могу! Я достойно лучшей жизни! Она вообще про меня забыла… Моя красота совершенно несовместима с этим тесным душным шкафом, мне просто нечем дышать!
Приметил как-то один царь, что среди его мастеров, тех, что славились и за пределами царства, все родные братья да сёстры. Любопытно ему стало, что это за род такой, что и художники есть, и военачальники знатные, и врачеватели, и брадобреи славные.
Жил да был один богатый мельник. Слыл он в округе самым скупым человеком. И вот как-то раскололись у него на мельнице жернова. Надо срочно новые изготовить и установить. Убытки терпит, коли мельница хоть один денёчек стоит. Стал он подсчитывать, как дешевле всё обустроить. Бередит бороду мельник, а как ни крути, а работников сноровистых, да умелых нанимать надо. И решил он тогда на мастере свои рублики приберечь.
В непарадной парадной одного старого обветшалого Петербургского Дома по улице Рубинштейна, было пусто и сумрачно. Дом как будто погрузился в некую грусть, в воспоминание молодости, когда он, только что построенный и блистающий своим ярким модным убранством, с гордостью взирал на проплывающих мимо него по нешироким тротуарам, прекрасных дам, в сопровождении не менее щеголевато одетых кавалеров, сияющих золотом мундиров офицеров.
Жили-были две сестрицы, две красавицы: старшая Авдотья, да младшая Акулина. Дружными, ласковыми девушками росли они на радость родителям. И вот настала пора выдать их замуж. Нашлись женихи, обвенчались сёстры и семьями разными зажили.
Встречаются сестрицы через некоторое время и рассказывают друг другу, как им теперь живётся.
С юных лет купеческий сын Иван грезил посетить заморские берега. Видел он, какие товары батюшка оттуда привозит. Нечета местным. Что ни вещица, то забава. Думалось Ивану, что живут безбедно и вольно за морем люди, раз столько развлечений создают. Раздумывал он себе и невесту заморскую подыскать.
Жил на свете одинокий художник. Днями и ночами он рисовал карандашом, углём; писал акварельными и масляными красками. Стены просторной и светлой мастерской сверху до низа уже сплошь увешаны автопортретами. Вот маэстро утром в домашнем халате за завтраком, вот с палитрой в руках за мольбертом. На следующей картине серьёзно задумался, на другом холсте - радостные мысли озарили лик мастера.
Далёкий колокольный звон маленького сельского храма очистил утро, прогнал с крыш птиц в лазуритовый небосвод и растворился у порога старого дома.
«Сегодня особенная суббота…», – подумала Надя и сделала первые шаги навстречу родительской обители. Скрипнули под ногами деревянные ступени. Толстые, сделанные из дуба, они всё ещё были достаточно крепки, чтобы выдержать вес человека.
Я их вообще не люблю. Все триллеры и остерегающие постеры их используют. Особенно современные, пластиковые, похожие на пухлых цветных уродцев, они меня пугают. Как только дети их любят и мамочки не переживают? Видимо, потому, что деткам надо же где-то гулять, а мамочкам недосуг задуматься, и так дел по горло, мелкие пристроены и ладно, хоть в смартфоне посидеть часок, выдохнуть. В общем, обхожу я их стороной по возможности. Но эта была из ряда вон…
Одолела как-то одного царевича хворь неизлечимая. Уж все лекари царства в темнице томятся, никто вылечить царского сына не может. Послал тогда царь гонцов к заморским лекарям, а те бояться в гости ехать к такому грозному властелину, думают, что не сносить им головы. Закручинился царь, приходит к сыну в опочивальню, сел рядом и принялся безутешно рыдать. Царевич до этого неподвижно лежал, только в окно невидящим взором смотрел, а тут вдруг раздался слабый голос.
👇🏻 Поделись с друзьями им тоже будет интересна/полезна эта информация
