Продолжение. Начало читайте в газете за 27 ноября, 4, 11 18, 25 декабря и 1 января 2024 года.
— Я же вешу пятьдесят два килограмма! Извольте немедленно поставить меня на место! Вам же тяжело.
— Поставить вас на место, это одно из моих самых сокровенных желаний! - Член жури из народа закружил её. Но при этом на пол не опускал.
«Какой же он сильный», - подумала женщина. «И по-видимому, я ему нравлюсь. А что это значит? То и значит, Тонечка, что сейчас ты приобрела ещё один голос. И пусть девчонки теперь, хоть голыми на сцене пляшут, как минимум два члена жюри уже за меня! Это замечательно, но как же хочется быть рядом с Лееманом. Конечно, он женат. Иначе и быть не может. Ну так, что. Я же не забираю его на всегда. Неужели эта далёкая фрау не даст мне насладиться хоть несколькими часами? Да, что там часами, я согласна на минуты…»
Словно прочтя её мысли Генрих опять оказался рядом с ней.
— Ан-то-ни-на. Своим волшебным блюдом ты произвела хорошее впечатление на нашего господина Никрейна. И он желает тебе успехов и удачи. От себя добавлю, хотя и не имею права этого делать. Постарайся выиграть последний тур. Как это, у вас русских говорится? Я буду держать за тебя пальцы.
***
Дефиле в купальниках лидера не выявило. Все девушки показали, на что они способны. Мужская часть присутствующих буквально поедала конкурсанток глазами. Женская тихо ненавидела и завидовала. Зато появился явный аутсайдер. Как Тая ни старалась, никакого впечатления на членов жюри она произвести не смогла. Не помог даже яркий макияж, который на её лицо нанесла подружка.
Теперь проход в вечерних платьях и всё. Олег молодец, расстарался. Приволок ей накануне дорогущее платье из бутика Андре Вада.
В ослепительном белом костюме на сцену вышел Генрих Лееман.
— Дамы и господа. Прошу минуту внимания. У меня для вас сообщение.
Присутствующие разом смолкли.
— Учредитель нашего конкурса господин Карл Йоган Никрейн только что сообщил, что для сегодняшнего финала им арендован целый областной театр драмы. Так что состоявшееся несколько минут назад дефиле в купальниках предлагаю считать всего лишь генеральной репетицией. А окончательное действо и награждение победительниц пройдёт сегодня в девятнадцать часов в присутствии глубокоуважаемого мэра города и других официальных лиц. Напоминаю о дресс-коде. Для мужчин обязательны смокинги, для дам вечерние платья. До вечера господа. - Он легко и элегантно спрыгнул в зал. Великоцкая смотрела на него, как зачарованная.
— Сегодня вечером, я должна его покорить. После моего прохода он будет просто обязан влюбиться в меня! Окончательно и бесповоротно! К чёрту тот купальник, в котором выступала час назад. Для финала нужно нечто. Надо срочно звонить куратору. Пусть контора расстарается. В конце концов это же их задание. Значит, пусть обеспечивают меня соответствующей амуницией.
***
Она не шла, летела по огромной сцене театра. Казалось, что Антонина смогла преодолеть земное притяжение. Её серебристые туфельки, едва касались подмостков. Как и предписывали правила, купальник на женщине был цельным. Но верх от низа отделяла прозрачная сетчатая вставка. Расшитая переливающимися фиолетовыми стрелами. Наконечники которых стремились к низу живота. Женщина, конечно, не видела, но догадывалась, что мужская часть аудитории, не отрывая глаз, следит за движением этих стрел-указателей. Рисует в своём воображении невидимую, но столь заветную и желанную цель.
***
Крулевская сидела в первом ряду рядом с Силуяновым. Ей было неуютно от того, что олигарх бесстыдно пялился на красотку. Но сейчас Марго волновало не это. Маргарите Сергеевне было крайне важно срочно передать записку следующей участнице и своей сотруднице Таисии. Наконец она придумала выход. Больно толкнула в бок своего спутника и произнесла.
— Дорогой, после прохода Великоцкой ты поднимешься на сцену, но не спеши лобызать конкурсантку. Подари ей что-нибудь. Я знаю, у тебя карманы всегда полны всяких штучек, приятных сувенирчиков.
— Нет у меня ничего, - буркнул Силуянов, не отрывая взгляда от волнительных стрел, извивающихся на купальнике женщины.
— Ну подари ей несколько стодолларовых купюр. Я так понимаю, это не возбраняется устроителями шоу. Но делай это медленно, тяни время, дождить момента, когда на сцене появится наша Тая, постарайся передать ей вот эту записку. Ты всё понял? Ступай. Сейчас Антонина закончит своё выступление.
Марго посмотрела вслед удаляющемуся олигарху. Женщина прекрасно понимала, что в его жизни, она далеко не одна. Несколько лет назад Маргарита Сергеевна перешагнула так называемый бальзаковский возраст. Увы, это у них там Стендаль или какой-нибудь утонченный французский Гюго любили женщин забальзаковского возраста. В России, к сожалению, ничего подобного не наблюдается. После юбилейных торжеств и фальшивых фраз типа "а ты ещё ничего, в соку ягодка", женщин все чаще и чаще начинают называть бабушками. Сначала эту фразу произносят маленькие карапузы, дети собственных детей. Теребят за юбку, и требуют внимания к своей персоне, а также сладостей и сказок. Правда современные спиногрызы уже сказок почти не просят, а требуют мультики или в лучшем случае аудиокнигу.
***
Силуянов уже стоял на сцене и что-то нашёптывал на ухо Антонине. Марго вернулась к своим воспоминаниям. Когда-то много лет тому назад она наперекор начальству смогла доказать, что вор в законе по кличке Сила не причастен к ужасному убийству. А спустя несколько лет, уже бывший законник, а ныне "новый русский," олигарх стоял перед ней на коленях и просил её руки. Но было уже поздно. Страшный диагноз отводил ей полгода жизни. Однако богу было угодно, что бы бывшая прокурорша выжила, но с «новым русским» они так и не расписались. Живут, по-современному, в гражданском браке. У каждого свой дом, свои заботы. Но есть у них и общее, кроме постели конечно. Это их приёмные дети. Вот для них Марго и Силуянов папа и мама, особенно для младшенькой Дашеньки. - Крулевская привстала со своего места и закусила губу. Дело в том, что в этот самый момент на сцену вышла Таисия. Стоящий на сцене мужчина сделал вид, что впервые видит девушку, галантно поклонился ей, поцеловал ручку и вложил в неё записку.
***
Антонина нервничала. Ходила из угла в угол. Через минуту, другую её последний выход в этом конкурсе. Шикарное, невероятной стоимости, платье от местного кутюрье вселяло уверенность. Правда куда-то, в самый последний момент, запропастились её любимые туфли, на высоченных каблуках. Ну, да ничего. Девчонки, какие, всё-таки молодцы, выручили. Притащили почти такие же. Правда каблук на пару сантиметров меньше, но может быть это даже к лучшему. Устойчивее будет походка. Главное, что там в тёмном зале, совсем рядом от неё сидит Лееман. Конечно из-за того, что софиты направлены на конкурсанту, она не разглядит его глаз, не увидит эмоций. Но поймёт, шестым своим женским чувством поймёт, понравилась или нет. Тая в соседней комнате тоже нервничает. Эй-то зачем? Ясно же как божий день, что не победит. Платье у неё конечно тоже шик, блеск, красота. По всей видимости тот олигарх, что к ней прям на сцене клеился, расстарался. В момент понял, что ему с Антониной ничего не обломится и переключился на Таю. Шустрый мужик. Своего не упустит. Надо будет вечером, на банкете втолковать подруге, что заполучить такого, пусть даже в любовники - большая удача.
Всё. Зовут. Надо идти. Как там в песне поётся, - "Последний бой, он трудный самый". Решительно надела туфли и шагнула по направлению к сцене.
Сделала два шага и поняла, что идти не может. Каждый шаг отдавался невероятной болью. Пятка правой ноги и ступня левой болели так, что, казалось, она ступает по доске сплошь утыканной острыми гвоздями.
— Девки соперницы, сволочи, постарались. Чего же они такого сотворили? Вроде бы осматривала туфли, даже рукой проводила, ощупывала нет ли торчащих гвоздей. И ведь оставила их на буквально минутку, за кулисами. Сбегала, по естественной надобности. Не на высоченных каблуках туда нестись. По всему выходит успели подменить на точно такие. Заранее готовились. Хитро придумали. Раздобыли две одинаковые пары. И вторую утыкали гвоздями.
Что же теперь делать? Снимать обувь никак нельзя. Дисквалифицируют сразу. Это же грубейшее нарушение формы одежды. А ходить в них, улыбаться и непринуждённо отвечать на вопросы членов жюри, выше её сил.
Тоня так и стояла, в двух метрах от кулис. Музыка играла. Звучал её любимый Поль Мариа. В глазах потемнело.
— Вот и конец, Антонина. Сейчас ты отправишься в обморок. И закончится твоя карьера в "конторе" и, самое главное, ты будешь совершенно не интересна и даже противна Генриху.
Она уже стала заваливаться на спину, когда её подхватила Тая.
— Извините, дамы и господа, у нас тут произошла небольшая накладочка. Дело в том, что Тонечка по ошибке надела мои туфли. Знаете! Мы все здесь очень волнуемся. Ещё раз простите. Таисия невероятным кульбитом сорвала с подруги туфли и поставила на пол свои.
Совершенно машинально, до конца не соображая, что делает, женщина вставила ноги в чужую обувь.
— Они же по цвету не подходят к моему платью, - подумала Великоцкая. Но тело уже влекло её вперёд к рампе.
***
Боль исчезла. Вернулась лёгкость и уверенность. Новые туфли немного жали, но это была сущая ерунда по сравнению с той пыткой, которую она испытывала минуту назад.
Из зала ей хлопали, одобрительно свистели. Краем глаза она заметила, что господин Вад уже поднимался по ступенькам, держа в руке огромный букет цветов.
— Наверное я победила. А как же Таисия? Надо срочно идти отдать ей туфли.
Женщина поблагодарила кутюрье, приняла букет и метнулась за кулисы. Таи нигде видно не было. Пошла в её гримёрную. Там тоже пусто. Оставила туфли возле столика. И не удержалась, прочла крохотную записку, лежащую на нём.
— "Весьма вероятно, что в отношении Г. будет совершена провокация, возможно даже покушение. Прими меры к недопущению. Будь начеку. Сделай всё возможное, чтобы Г. победила."
— Тая тоже сотрудница "Управления"? Куратор её на конкурс пристроил? А кто же ещё? Вот молодчина.
Дверь открылась, на пороге стоял распорядитель конкурса.
— Вот вы где? А мы уже обыскались. Идите на сцену. Сейчас победительницу будут поздравлять. С этой минуты вы себе больше не принадлежите. Отныне госпожа Антонина Великоцкая - лицо концерна "Дорфмашинен индустри"!
***
Под звуки фанфар на голову женщине водрузили символическую корону и сунули в руки красиво оформленную бумагу. В ней сообщалось, что концерн обязуется когда-нибудь, в будущем, выплатить победительнице причитающийся гонорар. Под вспышки фотокамер она подписала многостраничный контракт, по которому обязывалась рекламировать любой товар, который ей предложат представители концерна, и носить только ту одежду, которую одобрят эксперты, исполнять иные обязанности, не противоречащие всему вышеперечисленному.
Настало время официального танца с господином Никрейном. Старик вальсировал весьма умело. Женщина чувствовала, что в прошлом он был великолепным партнёром и, возможно, не только в танцах. Музыка смолкла.
— Господа и дамы! - Обратился владелец концерна к присутствующим. - Нам с мадам Великоцкой нужно уединиться, для детального обсуждения особенностей её будущей работы. А вы, пожалуйста, веселитесь. Сегодня у нас праздник. Танцуйте, ешьте и произносите тосты за процветание "Дорфмашинен индустри".
Антонина не понимала, зачем такая спешка? Неужели её должностные обязанности нельзя обсудить завтра с утра. Ведь и она, и Никрейн были, весьма подшофе. Какие уж тут должностные обязанности? Тоня искала глазами Генриха и не находила его.
— Вот бы было хорошо, если бы этот старик свалил куда-нибудь один. Тогда она уж точно разыскала бы Леемана и с большим удовольствием выполнила задание конторы. Выпитый элитный алкоголь многократно усиливал желание.
— Фрау "Лицо "Дорфмашинен индустри" извольте проследовать за мной. - Раздалось сзади. - Прошу не забывать, что вы только что подписали контракт и значит сегодня у вас полноценный рабочий день. - Карл Йоган решительно взял её за руку.
Одно из помещений Областного театра. Вечер того дня. Антонина
Они вошли в просторную, хорошо обставленную комнату. На большом столе красовалась ваза с огромным букетом цветов и открытая бутылка коллекционного французского вина.
Никрейн наполнил бокалы.
- Пейте!
— Но, я сегодня уже достаточно... Нам же с вами надо обсуждать...
— Пей! Я сказал! Что нам делать, знаю только я. И именно я плачу гонорар! Так что изволь выполнять мои требования. - В голосе главы концерна слышались стальные нотки. – Вот, и хорошо. - Он забрал у женщины пустой бокал. - А теперь изволь раздеться, только медленно, не спеша.
Тоня недоумённо уставилась на Никрейна.
— Что на меня уставилась? Ещё там в кабинете Виниамина Кондратьевича я понял, что желаю видеть твоё тело. Без одежды. Очень хочу. Так что изволь уважить просьбу старика и самого главного работодателя. Снимай свои тряпки и смотри на экран. Надеюсь, кадры, которые сейчас там будут, кое для кого весьма приятны.
Тоня машинально начала расстёгивать пуговицы и повернула голову в сторону огромного монитора, висевшего на стене. Голова женщины закружилась, хмель куда-то мгновенно улетучился. Она безвольно опустила руки. С экрана на неё скалился Барон. Одной рукой он держал её за голову, а другой за грудь. Сзади стояла толпа мужчин и ждала своего часа. Совсем молоденькая и хрупкая девочка безвольно делала то, что от неё требовали.
— Откуда у немца всё это? Следователь много лет назад уверял, что всё уничтожено при обыске. Выходит врал. И зачем вся эта комедия с конкурсом? Никрейн мог бы без лишних затрат просто переманить меня к себе на работу. Пообещал бы хорошую зарплату, и всё. Она машинально сняла платье и лифчик. Руки потянулись к последнему элементу одежды, остававшейся на ней.
— Не надо! Этого сейчас делать не надо. Это потом!
Антонина остановилась и молча смотрела на старика, развалившегося в огромном кресле. Чьи-то сильные руки обняли её и начали ласкать. Ужасные кадры на экране сменились видами далёких городов и стран. Зазвучала мелодия её любимого Поля Мориа.
— Что вообще происходит? - Кто там сзади? Сильные и одновременно нежные руки скользнули вниз, в мгновение ока освобождая её тело от трусиков. Женщина обернулась и обомлела. К её рту стремились губы Леемана.
— Старик уже ни на что не способен. Никакие таблетки не помогают. Но, он обожает смотреть на любовные утехи. Так, что ты уж давай, расстарайся. Стони как можно громче. Ему это нравится. А опыту, как я понимаю, тебе не занимать. - Генрих прижал её к себе.
***
Ей, было противно, стыдно и хорошо одновременно. Сознание того, что за ними наблюдает кто-то третий и, возможно, ведётся запись, сковывало женщину. Но именно сейчас она была с любимым человеком. У Тони давно не было мужчины. Вся накопившееся страсть передавалась умелому и опытному партнёру. Да и то, что сейчас происходило в этой комнате, не шло ни в какое сравнение с оргиями "Красного фонаря". Антонина почувствовала приближение финала. Ей очень хотелось повернуться к мужчине лицом, но она сдержала себя.
—В следующий раз всё будет по-другому. - Еле слышно прошептал партнёр.
«Надеюсь при нашей следующей встрече не будет этого "юного зрителя", и я возьму инициативу на себя. Сделаю так, что мой Генрих забудет о существовании других женщин. Уж я расстараюсь. А будет ли вообще новая встреча? Может на этом всё и кончится?» - додумать эту мысль она не успела.
Лееман подхватил её на руки и понёс в ванную комнату. Он шёл по пустому гулкому коридору. Великоцкая закрыла глаза. Вдруг кто-то будет идти им навстречу. Позору не оберёшься.
Угадав её мысли, мужчина произнёс:
- В этой части театра сейчас нет никого. - Толкнул дверь в ванную, аккуратно поставил на пол и стал тереть мочалкой, как маленькую. Тоня прижалась к нему, требуя продолжения близости. Но мужчина нежно, но решительно оттолкнул её.
— Не сейчас. Шеф ждёт. Как-нибудь в другой раз.
— А будет у нас другой раз? - Антонина заглянула в мокрые глаза Леемана.
— Конечно будет. Разве не понимаешь? Ты теперь официальное лицо фирмы, а я отвечаю за всю рекламную деятельность "Дорфмашинен индустри". Теперь мы всё время будем вместе, ну или почти. Утром мы вылетаем в Германию. Там мы будем снимать рекламные ролики с твоим участием. Вечером приёмы у бургомистров городов и так далее. Короче, обещаю, скучать тебе не придётся.
— Но я, но у меня нет даже загранпаспорта и визы.
Генрих нежно поцеловал её в голову.
- У тебя есть я. И этим всё сказано. Сейчас поедешь домой, соберёшь самое необходимое. Рано утром за тобой заедет мой водитель. Встретимся в аэропорту.
Антонине не хотелось отпускать мужчину. Ей казалось, что, если он сейчас уйдёт, она его потеряет. Великоцкая опустилась на колени. Но Лееман не понял её намерений или сделал вид, что не понял. Он быстро повернулся и вышел, даже не поцеловав её, на прощание.
Продолжение читайте через неделю.
Александр Ралот (Петренко) - член Союза писателей России, Золотое перо Руси, г. Краснодар